Бэзил Лиддел Гарт - По другую сторону холма

В 1938 году внимание Рундштедта от перевооружения армии отвлекло очередное политическое потрясение, когда в результате махинаций Гиммлера Гитлер отправил в отставку главу сухопутных сил Фрича и главу всех вооруженных сил Бломберга, заняв этот пост сам. Рундштедт протестовал против бесчестного обращения с Фричем, но, несмотря на то что тот в итоге был оправдан, пост его уже к тому времени был занят. Несколько месяцев спустя Рундштедт подписался под меморандумом, составленным начальником генерального штаба Беком в попытке обуздать крайне рискованную агрессивную политику Гитлера, но это лишь привело к смещению Бека. Осенью, после оккупации Судетской области, Рундштедт подал прошение об отставке по причине возраста, и его просьба была удовлетворена.

В августе 1939 года его вновь привлекли на службу, дав в командование группу армий на польском фронте. Трудно объяснить, почему Рундштедт так спокойно принял назначение, учитывая его убеждение, согласно которому Германия должна избегать очередной войны с Англией. Одного чувства патриотизма, по всей видимости, недостаточно, чтобы сыграть одну из главных ролей в войне, которая, как он предсказывал, могла оказаться роковой для Германии. Однако нужно принять во внимание понятие о солдатском долге и повиновение, в атмосфере которого он был воспитан. Кроме того, следует учитывать и психологический фактор — ведь истинному военному трудно было отказаться от такой прекрасной возможности проявить свои профессиональные качества.

И этой возможностью он не преминул воспользоваться, ибо группа армий под его командованием блестяще осуществила имевшие решающее значение операции сначала в Польше, затем во Франции. Однако есть признаки, что его тяготило некое внутреннее беспокойство. В русской кампании 1941 года он снова отличился, окружив крупные силы русских на юге, благодаря чему Германия получила в свое распоряжение Украину с ее сельскохозяйственными и минеральными богатствами. Но цепи побед предстояло прерваться, а после обернуться и полным провалом. Рундштедт заранее предвидел неудачи, что заставило его выступать против нападения на СССР. Когда осенью обсуждался вопрос наступления на Москву, Рундштедт ратовал не только за передышку, но и за отход к первоначальным позициям. Понятно, что фюреру это совершенно не нравилось. Самого Рундштедта все больше и больше раздражало постоянное вмешательство «ефрейтора» в детали операций. Дело дошло до того, что в конце ноября Рундштедт телеграфировал, что если фюрер не доверяет ему, то пусть подыскивает другого командующего. Гитлер с готовностью принял его отставку — сомнения и протесты Рундштедта действовали ему на нервы, и без того расшатанные из-за ускользающей победы.

Но в запасе Рундштедт находился недолго. В начале 1942 года Гитлер назначил его командующим войсками на Западе, преодолев сомнения полководца тем, что упирал на чувство национального долга. Вступление в войну США угрожало высадкой американцев, а Рундштедт хорошо осознавал этот риск. Последующие два года он готовился к этой опасности, заодно решая различные гражданские проблемы, вызванные оккупацией немцами Франции и Нидерландов. В июне 1944 года его опасения оправдались, и эта часть истории уже обрисована.

К роковому 20 июля 1944 года Рундштедт снова находился в отставке и, следовательно, не мог возглавить выступление армии против нацистского режима, когда в штабах на Западе и Востоке была получена первая телеграмма заговорщиков об убийстве Гитлера. Трудно сказать, отличалась бы его реакция от реакции большинства военачальников, которые были буквально парализованы последующим сообщением о том, что Гитлер еще жив. Важно, что Рундштедт не был связан с заговором.

Многие военные, зная об отвращении Рундштедта к нацизму, ожидали, что он возглавит их протесты против Гитлера, однако те, кто знал его ближе, понимали, что он не разделяет эту идею. Прежде всего его считали слишком прямолинейным и преданным понятию чести, чтобы участвовать в каком бы то ни было заговоре, требующем скрытности и расчета. Во-вторых, заговорщики хотели сохранить имя Рундштедта незапятнанным, даже если их цели были благими. Кроме того, нацистские агенты в рядах армии следили за этим известным человеком тщательнее, чем за многими другими.

В то же время некоторые генералы надеялись, что Рундштедт постарается договориться о перемирии с англичанами и американцами или по меньшей мере позволит им без сопротивления войти в Германию, чтобы остановить русских. После отставки Рундштедта в июле надежда эта угасла и возродилась лишь после его возвращения в сентябре. Тем временем 20 июля Клюге обдумывал похожий шаг, но колебался. Во-первых, это бы означало нарушение клятвы верности Гитлеру; во-вторых, немецкий народ так долго находился под воздействием пропаганды, что просто не поддержал бы его действия; в-третьих, солдаты на Восточном фронте обвинили бы офицеров на Западе в предательстве; в-четвертых, можно было навсегда остаться в истории изменником Родины. Вполне понятно, что все эти соображения оставались в силе, когда Рундштедта вызвали решать сентябрьский кризис. Да и было бы просто непрактично добиваться переговоров за спиной Гитлера, когда за тобой постоянно следят. Но психологический конфликт между чувством долга и разумом, а также постоянное вмешательство фюрера привели к тому, что деятельность Рундштедта оказалась практически парализованной, в то время как союзники полагали, будто он возглавляет оборону немцев на Западе.

Его роль в так называемом декабрьском «наступлении Рундштедта» в Арденнах была не более чем ролью отдаленного и сомневающегося наблюдателя. В отношении цели, времени и места план был разработан исключительно Гитлером, а в технических деталях усовершенствован Мантойфелем, командующим 5-й танковой армией. Исполнением заведовали Модель и два его главных подчиненных, Мантойфель и Зепп Дитрих, командующий 6-й танковой армией.

В конце октября Гитлер отослал свой план Рундштедту. В основе своей он базировался на той же концепции, что и план 1940 года. Союзники направили свои силы через Бельгию к Аахену и Кельну, не ожидая контрнаступления немцев, особенно в Арденнах. Психологический расчет был верен: 5-я и 6-я танковые армии должны были зажать противника в «клещи», прорвать слабую оборону американцев в Арденнах, а затем устремиться на север, пересечь Маас и встретиться у Антверпена. 6-я армия должна была двигаться по внутренней дуге, мимо Льежа, а 5-я — по внешней, мимо Намюра. 15-я армия должна была помогать 6-й танковой ударом с фланга к северу от Льежа, а 7-я — прикрывать с флангов 5-ю армию по пути на север.