Олекса Гайворонский - Повелители двух материков. Том. 1: Крымские ханы XV— XVI столетий и борьба за наследство Великой Орды

Как уже говорилось, у крымских беев давно сложились особые отношения с Саадетом Гераем: они вели тайную переписку с обитавшими в Стамбуле ханскими братьями и с нетерпением ожидали, что те прибудут в Крым и с помощью османов свергнут с престола Мехмеда Герая. Известно и то, что в споре Мехмеда с Ширинами Саадет Герай держал сторону беев и предупреждал хана в письмах, дабы тот не чинил обид «старым слугам» Менгли Герая, — то есть, родовой аристократии. [379]Словом, этот кандидат устраивал крымскую знать больше, чем любой другой.

И тогда беями был сделан шаг, который во многом определил дальнейшую судьбу Крымского Юрта: Мемиш-бей Ширин препоручил вопрос о выборе хана османскому султану, и все присутствующие охотно согласились с ним. Тогда ширинский предводитель лично отправился за море к Сулейману I с просьбой прислать в Крым Саадета Герая. [380]Долго настаивать на этой просьбе ему не пришлось. Хотя османские султаны уже почти полвека числились «старшими братьями» Гераев, все же они до сих пор не считали себя вправе вмешиваться в дела наследования трона Чингизидов — этого не сделал даже суровый Селим при всей его личной неприязни к Мехмеду Гераю. Но теперь полномочные вожди крымского народа, каковыми считались беи, сами пригласили Стамбул стать верховным судьей и арбитром в этом вопросе. Как покажут грядущие столетия, это их приглашение дорого обойдется Крымскому государству, но предугадать последствия своего поступка Мемиш-бей и его единомышленники не смогли.

3 июня 1523 года Саадет Герай сошел с борта турецкого судна на пристань Кефе в сопровождении отряда янычар. [381]Имея теперь от роду 31 год, он прожил в Турции целых 12 лет, прежде чем вновь увидел родину. Саадет вернулся в Крым совершенно другим человеком — и не только потому, что стал старше. Готовя себя к ханской карьере, за время проживания в Стамбуле Саадет Герай внимательно присматривался к турецким порядкам и с присущей ему остротой ума усваивал все увиденное.

Наследнику дома Гераев действительно было чему поучиться у дома Османов. Султанская династия за короткий срок превратила свое государство в одну из могущественнейших держав того времени. Годы пребывания крымского принца в Стамбуле совпали с чередой крупных побед османского оружия: в 1514 году Селим I разгромил персов и присоединил к империи обширные области на востоке, а в 1517 году, когда после завоевания Сирии и Египта ему подчинились Мекка и Медина, султан обрел звание халифа — верховного правителя всего мусульманского мира. [382]Его сын и преемник, Сулейман I, продолжил расширение империи — теперь уже на запад, стараясь продвинуть турецкие границы выше по Дунаю, до Венгрии и Австрии.

Саадет Герай, верно послуживший Селиму I в борьбе за престол, оказывал ему услуги и в последующем (например, подавляя бунты в Анатолии). Султан высоко ценил своего зятя: по словам турецких хроник, он не только дал Саадету Гераю самое лучшее образование, но и стал его ближайшим другом. Между турецким правителем и крымским наследником установились самые теплые и доверительные отношения. [383]

Саадет окунулся в атмосферу пышной роскоши и утонченной культуры, царившую при османском дворе. Селим I был известен в истории не только как завоеватель, но и как поэт, писавший изысканные стихи на персидском языке. [384]Его примеру последовал и Саадет Герай, став одним из первых крымских ханов-стихотворцев. [385]Но стамбульский опыт Саадета Герая не ограничивался лишь представлениями о составе османской армии, устройстве придворного штата и различии стихотворных размеров. Крымский наследник получил там и другие уроки, которые вскоре весьма отчетливо дали знать о себе в деятельности хана.

Устройство турецкого и крымскотатарского государств сильно разнились между собой. В отличие от Крыма, где хану приходилось делить свою власть с советом родовых старейшин, в Турции вообще не существовало понятия родовой аристократии. Султан был вправе назначать на высшие государственные посты любого кандидата (пусть даже самого низкого происхождения) по своему выбору, и жизнь этих чиновников всецело находилась в руках падишаха. [386]Султан был единственным источником власти в стране, и его власть была абсолютной, ничем не ограниченной. Проживая в Стамбуле, Саадет Герай постоянно видел перед собой пример могучего единовластного правителя, который ведет страну от победы к победе совершенно самостоятельно и не нуждаясь в том, чтобы кто-либо обсуждал и утверждал его решения.

Наконец, в придворной жизни османской столицы был еще один нюанс, который также повлиял на Саадета Герая. Дело в том, что при всем своем великолепии турецкий двор отнюдь не был райским обиталищем сладкоголосых поэтов. Царственное величие соседствовало тут с бесчеловечной тиранией, а изысканная утонченность — с изощренной жестокостью, и человеческая жизнь стоила здесь очень дешево. Закон Мехмеда II Фатиха гласил: «Ради блага государства один из моих сыновей, которому Аллах даст султанство, может законным образом умертвить своих братьев. Большинство улемов считает это допустимым». [387]Потомки Мехмеда II порой прибегали к этому дозволению. Селим I, недаром прозванный Грозным, в борьбе за власть истребил не только родных братьев и племянников, но, как уже говорилось, был заподозрен и в отравлении собственного отца. Стоит здесь вспомнить и о массовом, от детей до стариков, истреблении Селимом сорокатысячного шиитского населения в Анатолии в 1513 году, и о его намерении уничтожить всех христиан Османской империи, которых спасло лишь давнее обязательство Мехмеда II не притеснять иноверцев. [388]Все это очень отличалось от крымских обычаев, где хан не мог и помыслить о казни беев, в чем бы те ни провинились; где гибель Ахмеда Герая явилась вопиющим исключением и была лишь следствием прямого военного мятежа калги.

Это описание нравов османского двора необходимо, чтобы показать, на каких примерах Саадет Герай учился быть правителем — ибо этим примерам он будет следовать, оказавшись на престоле Крыма.

Турецкие галеры покачивались на волнах Кефинского залива, а Саадет Герай, охраняемый своим янычарским отрядом, принимал крымских беев и мирз, что собрались в Кефе со всей страны на церемонию выборов нового хана. Наверняка все наперебой рассказывали ему о недавнем опустошении Крыма и делились опасениями, что нашествие скоро повторится. Но Саадет Герай привез встревоженным соотечественникам добрые новости: его друг и покровитель Сулейман I отправил в Крым двадцатитысячное войско сипахиев (тяжеловооруженной конницы) и пятьсот ружейных стрелков. [389]Обладая такой силой, Крым станет непобедим, и ему не следует бояться ни Ногайской Орды, ни Хаджи-Тархана.