Игнатиус Донелли - Атлантида. Мир до потопа

Это увековечение форм и поверий можно проиллюстрировать еще одним примером. Формулы, которыми в средневековой Европе заклинали злых духов, повторяли ассирийские фразы, позаимствованные, по-видимому, в свою очередь тысячи лет назад у халдейских магов. Когда европейский заклинатель восклицает, обращаясь к демону: «Хилка, хилка, беша, беша», он и не догадывается, что слово в слово повторяет заклинание народа, сгинувшего давным-давно и означавшее: «Иди прочь, иди прочь, злой дух, злой дух» {210} .

Наш круг в 360 градусов; деление хорды крута, равной радиусу, на 60 равных частей, называемых градусами; разделение их на 60 минут, минуты на 60 секунд, а секунды на 60 третей; деление дня на 24 часа, часа на 60 минут, каждой минуты на 60 секунд; деление недели на 7 дней и сам порядок дня — все это пришло к нам от халдеев и ассирийцев; и эти вещи будут, вероятно, увековечены нашими потомками «последним слогом записанного времени».

Не стоит удивляться, обнаруживая те же легенды и поверья, известные народам Центральной Америки и народу Израиля. Более того, мы должны учиться уважать Книгу Бытия со все возрастающим почтением, как реликвию, датирующуюся наиболее древними днями человеческой истории на земле. Ее корни уходят за великий океан, каждая строка ценна, слово, буква, ударение могут пролить свет на самые волнующие проблемы рождения цивилизации.

Существенное убеждение, которое в течение тысяч лет всегда навязывалось израильтянам, что они «избранный народ», отобранный из всего множества людей на земле, чтобы увековечить великую правду, что есть только один Бог — вездесущий, всемогущий, родительский дух, который вознаграждает благодетельных и наказывает порочных — в противоположность разнообразным, зависимым, животным полубогам других народов. Такой высокий монотеизм мог вырасти только на базе высокоразвитой цивилизации, так как первой религией человека всегда было поклонение «камням и деревьям». История учит нас, что число богов уменьшается с повышением интеллекта народа. Вероятно, именно в Атлантиде начали проповедовать монотеизм. Высказывания из «Птах-хотеб», старейшей книги египтян, показывают, что эта наиболее древняя колония Атлантиды унаследовала от нее чистое верование очень давно. Эта книга проповедует доктрину единобожия, Бога, «вознаграждающего добро и карающего порок» {211} . «Изначально египтяне поклонялись одному Богу, творцу всех вещей, не имеющему ни начала, ни конца. В дальнейшем жрецы сохранили эту доктрину и проповедовали ее только избранному меньшинству» {212} . Евреи подхватили эту великую правду, когда египтяне оставили ее, и пронесли ее надлежащими в руинах Египтом, Халдеей, Финикией, Грецией, Римом и Индией, так она попала в руки бедных пастухов — невежественных, униженных и презираемых, и они донесли до нас идею, которая могла возникнуть только в самом высоком из возможных состояний человеческого общества.

Всякий скептик должен умолкнуть перед чудом длительного существования этого странного народа, преодолевшего века, неся на своих плечах груз великой веры и пробиваясь вперед под воздействием силы постоянного и непреодолимого импульса. Речь, которую мы слышим сегодня в синагогах Чикаго и Мельбурна, раздавалась две тысячи лет назад на улицах Рима, а еще раньше — во дворцах Вавилона и в лавках Тира, Сидона, Гэда, Пальмиры и Ниневии. Сколько народов сгинуло, сколько языков прекратило свое существование, сколько пышных цивилизаций лежит в руинах, сколько храмов, башен, городов было повержено во прах с тех пор, как возвышенное неистовство монотеизма впервые охватило этот выдающийся народ! Все родственные им кочевые племена более не существуют; земля обетованная в руках чужаков, но иудаизм с его результатом, христианством, находится во владении всего мира, и продолжающаяся жизнь одного народа — бедного, незаметного и несчастного — протягивает впечатляющий мост над пропастью между «Птах-хотеп» и 19 веком.

Если Дух, выражением которого является вселенная, а звезды — незначительные молекулы его строения, сможет однажды нарушить законы материи и воплотиться в деяниях людей, не будет ли он сохранен от действия времени в наиболее высоком продукте цивилизации погибшей Атлантиды — вере в одного, единого Бога, отца всей жизни и всех моральных обязанностей?

Одним из наиболее чудесных изобретений человечества на пути к прогрессу был фонетический алфавит, или система знаков, обозначающих звуки человеческой речи. Без этого изобретения наша современная цивилизация едва ли была бы возможна.

Происхождение нашего европейского алфавита еще не установлено; мы прослеживаем его от народа к народу, от изменения к изменению, пока не доходим до Египта и архаичных форм у финикийцев, евреев и кушитов, но то, что было раньше, остается для нас загадкой.

Египтяне не считали иероглифическую систему письма своим изобретением, а говорили о ней как о «языке богов» {213} . «Богами» без сомнения были их высокоразвитые предки — народ Атлантиды — которые, как мы увидим позднее, стали богами для многих народов Средиземноморья.

«Финикийцы утверждали, что способ письма был изобретен Тааутусом или Таутом, «которого египтяне называли Тот», египтяне говорили, что это изобретение Тота, по-другому, «первого Гермеса». Таким образом, мы ясно видим, что и финикийцы, и египтяне относили это изобретение к периоду более древнему, чем их независимое друг от друга с политической точки зрения существование и к более древнему народу, от которого они его и унаследовали» {214} .

Упомянутый здесь «первый Гермес» (позднее римляне будут называть его Меркурием) был сыном Зевса и Майи, дочери Атласа. Это та самая Майя, которую аббат Б. де Бурбо идентифицировал с народом майя Центральной Америки.

Уильям Драммонд в «Источниках» писал:

«Представляется, что нет другой возможности объяснить ни раннее использование букв у такого большого количества разных народов, ни сходства между некоторыми графическими системами этих народов, как предположить, что иероглифическое письмо, если мне будет позволен этот термин, использовалось среди сабеистов в первые века после потопа, когда сабеизм (поклонение планетам) был религией почти во всех странах».

Генри Роулинсон писал:

«Аналогия между первоосновами науки письма в Халдее и ее развитием в Египте столь велика, что мы без колебаний можем отнести изобретение алфавита к периоду до того, как хамитская раса раскололась и разделилась».

Сложно поверить, что подобная экстраординарная система записи звуков могла быть изобретением некоего одного человека или даже одного века. Как и все другие наши приобретения, она должна была возникнуть в результате медленного роста и развития на протяжении веков, шаг за шагом поднимаясь от письма с помощью картинок, через промежуточное состояние, как в Китае, где каждое слово или вещь были представлены отдельным знаком. Тот факт, что такой древний и просвещенный народ, как китайцы, так и не развили фонетический алфавит, дает нам некоторое представление о величии народа, который изобрел его, и о периоде времени, который им потребовался для этого.