Анатолий Фетисов - Охотский рейд комкора Вострецова [Разгром белогвардейской банды генерала Пепеляева]

Но как ликвидировать отряд белогвардейцев в поселке Уйка? С. С. Вострецов предлагает Пепеляеву написать приказ-обращение к уйкинскому отряду. И тот, по свидетельству генерала Вишневского, такой приказ написал: «…Прибыла регулярная армия, которой мы взяты в плен. Надеюсь, что вы выполните мою последнюю просьбу и во избежание напрасного кровопролития сложите оружие. Я готов предстать перед судом и благодарю бога, что все обошлось без пролития братской крови».

Приказ этот было поручено отвезти в Уйку адъютанту генерала — Ананьеву. За Аяном он был задержан заградительным отрядом Федора Подъячего, который, не поверив пепеляевцу, решил поехать вместе с ним. На полпути они неожиданно встретили уйкинский отряд, шедший на помощь аянцам. Адъютант тут же передал им приказ Пепеляева о капитуляции. Белогвардейцы выразили бурное недовольство, начали митинговать. С криками: «Повесить комиссара!» они стащили Подъячего с коня. Однако красный командир не растерялся, а стал горячо убеждать белогвардейцев сдаться в плен без никому не нужных жертв. И, странное дело, его слова быстро охладили воинственный пыл многих, и теперь они покорно сдавали Подъячему свое оружие, которое тут же было уложено в повозки с подоспевшими красноармейцами. Сдались, однако, не все: группа офицеров во главе с полковником Степановым бежала в тайгу, надеясь добраться до Маньчжурии.

Всего в Аяне и его окрестностях было взято в плен 356 человек, в их числе девять полковников, тринадцать штабс-капитанов, двадцать поручиков, пятнадцать подпоручиков, двадцать шесть прапорщиков, один хорунжий, два ротмистра.

18 июня 1923 года Вострецов передал радиограмму командующему войсками Охотско-Камчатского края М. П. Вольскому: «После стоверстового тяжелого похода по тундре в порту Аян в 22 часа 17 июня взят в плен отряд во главе с генералом Пепеляевым. Пленных офицеров 103, солдат — 230. Наши потери — один ранен. Подробности дополнительно».

Говорят, что командарм И. П. Уборевич не раз вспоминал это донесение: «Как много было сделано и как мало было сказано. Тут ведь за каждым словом неисчислимые трудности, за каждой буквой — умение и героизм» [62] Кладт А., Фавстов Г. Четыре ордена, М.: Госполитиздат, 1958, с. 55. .

Было захвачено много оружия иностранного образца, в том числе одиннадцать пулеметов, 580 винтовок, около 40 тысяч патронов, большое количество золота и пушнины.

После пленения уйкинского отряда Степан Сергеевич на высокой сопке, дальше других выступавшей в море, приказал ровно на 10 минут разжечь два огромных костра. Это был сигнал экипажу «Индигирки» следовать в Аян.

Пароход пришел в Аянскую бухту 17 июня в четвертом часу. Он выглядел теперь намного лучше: за три дня стоянки в Алдомской бухте моряки подремонтировали его и подготовили в обратный рейс. С него сразу же стали сгружать продовольствие и боеприпасы для бойцов и мирного населения. По мере освобождения трюмов в них загружали богатые трофеи (часть их бесплатно была передана аянцам) и размещали пленных, поскольку в поселке не было просторных помещений, способных разместить столь большое количество белогвардейцев. Обо всем этом подробно пишет в своем донесении Н. Н. Азарьев: «…Я съехал на берег к т. Вострецову с поздравлениями по случаю блестящего успеха, от которого получил приказание немедленно готовиться к походу во Владивосток. Начали погрузку трофейного оружия, снаряжения и т. д. на „Индигирку“. 18 июня в 11 часов утра, согласно приказанию т. Вострецова, снялись с якоря и пошли к устью реки Нечай для захвата белогвардейцев. В 12 часов 45 мин. подошли к реке Нечай, свезли десант на берег, пошли в город Анн. Густой туман. В 16 часов 20 мин. стали на якорь на рейде г. Аян и начали погрузку пленных с берега на „Индигирку“. 19 июня в 5 часов 30 мин. окончили погрузку пленных, снялись с якоря и пошли к устью реки Нечай за нашим десантом. В 7 часов подошли к устью реки Нечай, приняли десант. За все время похода — густой туман. В 15 часов пришли на рейд г. Аяна, стали на якорь, немедленно приступили к погрузке военных грузов на корабль. 20 июня — идет погрузка» [63] Так в документе. .

У моряков «Индигирки» работы действительно было очень много, если учесть, что они помогали красноармейцам вылавливать разбежавшихся пепеляевцев. Вострецов принял самые решительные меры, чтобы быстро и окончательно нейтрализовать пепеляевскую банду, однако немало пепеляевцев все-таки скрылись в тайге. И ожидать от них можно было все что угодно… Поэтому, не успев как следует отдохнуть, полсотни бойцов третьего батальона, возглавляемых Федором Подъячевым, 18 июня выступила из поселка Уйка для преследования банды полковника Степанова, бежавшей в направлении Чумикана. Кроме того, 30 человек 7-й роты во главе с командиром взвода Николаем Овсянниковым и политруком роты Михаилом Панченко направились к устью реки Нечая для преследования еще одной банды белогвардейцев. Почти три дня в условиях ужасного северного бездорожья и труднопроходимой тайги разыскивали они врага. Но разве найдешь иглу в стоге сена? Белые как сквозь землю провалились… Однако красноармейцы 7-й роты вернулись с богатыми трофеями: они нашли и захватили таежный арсенал скрывшихся бандитов и много награбленного имущества, приготовленного к отправке за границу. Перенесли на пароход бойцы и богатые трофеи разгромленного отряда Рязанского.

Степан Сергеевич убедил Пепеляева, пользовавшегося авторитетом у своих солдат, написать два письма-воззвания к беглецам с требованием о сдаче и гарантией безопасности до суда. Письмо в тайгу повезли эвены, и «таежное радио» мигом разнесло по глухим стойбищам весть о новой власти. Одновременно на поиски беглецов был отправлен еще один красный отряд во главе с помощником командира экспедотряда В. Н. Безродным. Но и на этот раз поиски врага в необъятной, глухой тайге оказались безрезультатными. Утешило одно: красноармейцы обнаружили в тайге купеческий склад, в котором оказалось 25 пудов муки, 4 пуда масла и около 500 аршин мануфактуры.

Впрочем, из тайги вдруг вышли и добровольно сдались еще три десятка пепеляевцев, понявших бесполезность сопротивления. Так что лишь немногим из белогвардейцев удалось бежать за границу. Успели скрыться генерал Вишневский и полковник Андерс, которые много раньше отправились из Нелькана в Охотск с поручением Пепеляева «выколотить, отобрать, реквизировать любым путем» у населения 150–250 тысяч золотом и пушниной, необходимых для эвакуации «дружины» за границу. Если представится возможность, то им предписывалось для этих же целей захватить чьи бы то ни было корабли.

Удалось бежать за кордон и начальнику штаба полковнику Леонову с восемью офицерами, посланными, как и группа генерала Вишневского, в разные пункты Охотского побережья ожидать появления иностранных судов, которые они должны были или захватить, или зафрахтовать. Узнав о том, что Охотск и Аян освобождены красными, пепеляевские посланцы начали действовать по принципу: «Спасайся, кто может!». Леонова и его офицеров подобрала японская шхуна (потом полковник служил у ярого врага Советской власти, китайского генерала Чжан Цзо-лина и в одном из боев нашел свой бесславный конец). Из 750 пепеляевцев в Харбин (осенью 1923 года) с генералом Вишневским вернулось всего 18 измученных, деморализованных «братьев».