Пётр Толочко - Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Наверное, можно было встретить, хотя и далеко не массово. Да и не во всех названных городах. Но вот в государственно-политические структуры Речи Посполитой, как позже и Австро-Венгрии, украинцам, выражаясь фигурально, вход был запрещен. В России же такого запрета не было никогда. И если мы будем объективными, то должны признать, что украинцы на Западе воспринимались как второсортный народ, а на Востоке были полноправными сотворцами российской государственности.

Идеологами имперских преобразований Петра І были выдающиеся украинцы (малороссы) Феофан Прокопович, Стефан Яворский, Арсений Сатановский, вышедшие из стен Киево-Могилянской академии. Ближайшим соратником Петра на протяжении двух десятилетий являлся гетман Иван Мазепа. В 1750-х годах из десяти членов Священного Синода девять были выходцами с Украины. Правой рукой императрицы Елизаветы Петровны был украинец Алексей Розумовский, его брат Кирилл почти два десятилетия возглавлял Императорскую академию наук в Санкт-Петербурге, а сын Кирилла Алексей стал сенатором и министром образования России. Князь А. Безбородько занимал должность канцлера в правительстве Павла І и Александра І. Князь В. Кочубей был председателем Государственного Совета и Комитета министров при Николае І. Этот перечень можно продолжить сотнями имен других украинцев, бывших губернаторами, выдающимися военачальниками... В советское время выходцы с Украины были не только вторыми, но и первыми руководителями страны — Н. Хрущев, Л. Брежнев, Н. Подгорный.

Известно также, сколь существенен вклад украинцев в формирование русской культуры. По грамматике Мелетия Смотрицкого московские студенты учились вплоть до конца XVIII века [102] Малорусский и великорусский языки в то время не очень-то и отличались один от другого. Оба еще много сохраняли от литературного древнерусского языка. . В Ростове Великом жил и творил киевлянин Дмитрий Ростовский (Туптало). В Славяно-греко-латинской академии в Москве в течение XVIII века преподавало около 100 профессоров из Киево-Могилянской академии. Феофан Прокопович стал одним из инициаторов основания Императорской академии наук в Петербурге. Многие выходцы с Украины вошли в число выдающихся русских музыкантов (М. Березовский, Д. Бортнянский, С. Гулак-Артемовский), художников (Д. Левицкий, В. Боровиковский, И. Мартос), историков (Д. Бантыш-Каменский, Ю. Венелин, О. Бодянский), литераторов (Н. Гоголь, Е. Гребинка, В. Короленко). Естественно, многие из них, будучи интегрированными в общерусский культурный процесс, не отказывались и от своего первородства. Среди них и Гоголь, чьи слова « Киев не их, а наш », написанные в письме М. Максимовичу, с особым удовольствием цитирует А. С. Ципко. Они показались ему отражением мечты о самостоятельности Украины. Думаю, Николая Васильевича столь прозорливая мысль немало бы удивила. Он ведь не очень различал русских и малороссов, в том числе и в себе самом: « Русский и малоросс — это души близнецов, пополняющих одна другую, родные и одинаково сильные ». Примерно так же думал и друг Гоголя М. Максимович, заявлявший в письме к М. Погодину, что « малороссийское и великороссийское наречия, или говоря полнее и точнее, южнорусский и северорусский языки — родные братья, сыновья одной русской речи ».

Процесс интеграции украинских интеллектуалов в русскую культуру (как и наоборот) продолжался и в советское время (К. Паустовский, И. Козловский, С. Бондарчук, И. Стаднюк и др.). Есть все основания утверждать, что украинцы являются сотворцами великой русской культуры. Только полной потерей чувства реальности и ответственности перед историей можно объяснить объявление русского языка и литературы на Украине иностранными.

С особой энергией А. С. Ципко осуждает якобы распространенный среди российской политической элиты миф о русских и украинцах как о «разделенном народе», называя его продуктом поразительного невежества и незнания. Создается впечатление, что этот миф даже обижает его. Правда, неизвестно — как украинца или как русского?

Но то, что для философа представляется несомненным, для историка не кажется таковым. Разумеется, если иметь в виду сегодняшние политические реалии, то возмущение А. С. Ципко имеет основания. Есть суверенное украинское государство, и есть суверенная политическая нация, хотя не до конца сформировавшаяся. И это надо признавать. Однако это вовсе не означает, что она не родственна русской нации и что наименование ее некоторыми российскими политиками «братским народом» должно вызывать столь бурное неприятие.

Конечно, генетически русские и украинцы — один народ, сложившийся еще в киево-русские времена [103] А. С. Ципко почему-то представляет эти времена как кровавые, но это от недостаточного знания киево-русской действительности. Те годы были неизмеримо менее кровавыми, чем последующие. Что же касается «непрекращающихся междоусобиц русских городов», то таковых вообще не было. Были усобицы между князьями. . И, конечно, впоследствии оказавшийся разделенным. Но не по чьей-то злой воле и не из-за распада некогда единой Советской страны, а самой историей. Правда, в процессе длительной эволюции ни русские, ни украинцы не смогли сохранить свою разделенную этническую чистоту. И речь здесь не столько об инородных влияниях, которые, несомненно, имели место, сколько об этнически родственных.

Перефразируя известное выражение, можно сказать: «Поскребите хорошенько украинца — и вы обнаружите русского». Это справедливо и в отношении русских. Ведь кроме того, что оба народа имеют общую этническую основу, они еще и развивались в тесном взаимодействии. Мы не обладаем точной статистикой, но и без нее очевидно, что нынешние русские на добрую треть состоят из украинцев, а последние — на такую же треть из русских. И можем ли мы, обсуждая вопросы русско-украинской интеграции, не принимать в расчет эту кровную связь наших народов?

В отличие от А. С. Ципко, я не считаю, что сближение с Россией подрывает основы власти и самого существования Украины как самостоятельной, суверенной политической силы. Речь ведь идет не о принятии Украины под «высокую царскую руку», не о вхождении в состав России на правах одного из ее регионов, а о равноправном членстве в союзах, будь то Таможенный или Евразийский. Не могу разделить и еще одно убеждение А. С. Ципко: чего, как ему кажется, никак не могут увидеть российские политики — что «идеология создания независимой, незалежной Украины — антирусская по сути». Для националистов, наверное, так и есть, но не для здравомыслящих украинцев.

Заявив в начале статьи о том, что для украинского руководства независимо от партийной принадлежности неприемлемо все, что ущемляет суверенитет страны, А. С. Ципко затем пришел к противоположному выводу. «Именно потому, что суверенитет для украинцев, — пишет он, — не так важен, как для русских, украинцы готовы отдаться Западу на любых условиях». Здесь опять неоправданно широкое обобщение. Если под украинцами он подразумевает В. Ющенко, В. Януковича и иже с ними, то это, действительно, недалеко от истины, но если меня и миллионы таких как я, то это неправда.