Пётр Толочко - Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

А то, что без обстоятельных переговоров проблему Юго-Востока не решить, должно быть понятно всякому непредубежденному правительственному чиновнику. Разумеется, если исходить из того, что живут там не какие-то «колорады», как глумливо называли жителей региона представители временной украинской власти, а такие же граждане, как на западе страны, с такими же правами на свой духовно-культурный и экономический суверенитет. Ничего неестественного и тем более противозаконного в таких требованиях жителей Донетчины и Луганщины нет. Они не превышают того, что де-факто признается за жителями Галичины.

Конечно, лучше всего региональные интересы защищены в государствах с федеративным административно-территориальным устройством. Как показывает исторический опыт, это пока лучшая модель человеческого общежития. Она широко распространилась в мире и доказала большую жизнеспособность, чем унитарная. И неправда, что такая модель обязательно предполагает разноэтничность регионов, как утверждают украинские политики. Федеративная Республика Германия состоит из земель, населенных одним народом. В таком же положении находится и Австрия. В целом моноэтничными федерациями являются Индия, Бразилия, Мексика, Аргентина и другие страны. Разумеется, там есть и национальные меньшинства, но не их наличие обусловило федеративное устройство этих стран.

На Украине, особенно в последнее время, федерализм превратился чуть ли не в бранное слово, которого стали бояться. Для властей предержащих оно является синонимом сепаратизма, следовательно, несет потенциальную угрозу целостности страны. «Вот введем эту форму государственного устройства — и обязательно распадемся». Разумеется, в жизни ничего исключить нельзя, особенно при нашем отношении к законности и порядку. Но никакой предопределенности распада федерализм в себе не содержит. Панически боящимся федерализма политикам стоило бы задаться простым вопросом: а почему эта государственная форма не привела к распаду США, ФРГ и многих других стран? Швейцария — вообще конфедерация, и неплохо существует.

Разумеется, федерализм — тоже не идеальная форма государства, но она, несомненно, более комфортна для жизни людей. Но думать об этом мы не хотим, поэтому превратили унитаризм в некую священную корову, к которой нельзя даже прикасаться. А ведь именно при нем мы потеряли Крым и получили восстание на Юго-Востоке. А согласились бы вовремя с требованиями этих регионов предоставить им право на языковую и хозяйственную автономию — и ничего бы не случилось. Правда, не надо было еще и совершать государственного переворота, который поставил под сомнение легитимность новой власти. Почему то, что можно в центре, нельзя в регионах?

Надо сказать, что проявления сепаратизма не имеют прямой и опосредованной связи с формой государственно-территориального устройства. Они имеют место как в федеративных странах (Бельгии, Канаде), так и в унитарных (Испании, Великобритании, Италии). Но во всех названных странах процедура суверенизации отдельных земель или штатов четко прописана в конституциях: только через народные референдумы. В некоторых странах это требует общенационального согласия. В Канаде был проведен референдум о государственной самостоятельности Квебека, но ее сторонники не собрали большинства голосов. Нет гарантии, что более успешными будут предстоящие референдумы в Каталонии и Шотландии, где также нет подавляющего большинства в пользу отделения. В Бельгии фламандская и французская общины перманентно выясняют, «кто в доме хозяин», но на «развод» так и не решаются.

Из сказанного следует, что бояться федерализма нет оснований. Наоборот, необходимо внимательнее присмотреться к его опыту. Во многом эта форма государственного устройства более справедлива, поскольку способна учесть интересы различных регионов и этнических общин. Она исключает жесткую централизацию управления, а главное, общенациональную унификацию на основе ценностей какого-либо одного региона, подобно тому как это происходит на нынешней Украине, которую украинские националисты пытаются превратить в Великую Галичину.

После победы Майдана галицкая версия «украинства» была объявлена, по сути, национальным эталоном для всей страны. Русский язык, на котором разговаривает не меньше половины населения и который является родным для 8,5 миллионов этнических русских граждан Украины, объявили вне закона. Идеологию националистического движения Западной Украины превратили в государственную, а черно-красный флаг ОУН-УПА фактически приравняли к государственному желто-голубому.

Стоит ли говорить, что далеко не все украинцы приняли эти перемены с тем же восторгом, что и майданные революционеры? Многих, особенно на Юго-Востоке, они просто напугали. И в значительной мере поэтому регион полыхнул протестными акциями. Силовая попытка их усмирения закончилась восстанием двух областей. Умиротворение Харькова, Одессы, Николаева было кровавым и стоило многих десятков человеческих жизней. Но даже несмотря на это, нет никаких гарантий, что жители этих городов смирились с единой националистической идеологией.

Новая государственно-политическая элита Украины объясняет невозможность федерализации страны еще и тем, что она не имеет у нас естественных исторических предпосылок. Мы всегда жили в условиях унитаризма. «Ну скажите, — вопрошают представители власти, — чем отличается Полтавская область от Харьковской или Сумской?» И сами же отвечают: «Да практически ничем. А раз так, то о какой федерации можно говорить?»

Аргумент, надо сказать, совершенно несостоятельный. Полтавская область действительно не многим отличается от названных соседних. Но все три значительно отличаются от Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской. Свои культурно-исторические и ментальные особенности имеют Закарпатье, Северная Буковина, Полесье, Юго-Восток, Запорожье. Абстрагироваться от этого на уровне центральной власти — значит обрекать страну на вечное межрегиональное противостояние. Собственно, его мы и наблюдали на протяжении всех 23 лет нашей независимости.

Мне уже приходилось писать, что провести федерализацию Украины на основе нынешнего областного деления невозможно. А вот на базе исторических украинских земель — вполне реально. Украина ведь не всегда имела столь дробное административно-территориальное деление. Это опыт советского времени. Странно, что за него так держатся этнопатриоты, ненавидящие все советское. В царское время были губернии — гораздо более крупные территориальные образования. В управлении ими было меньше бюрократии и больше экономической целесообразности. А еще раньше, в «козацкие» времена, Украина имела естественное поземельное деление. Она состояла из собственно Украины (территории современных Киевщины и Черкасчины), Волыни, Подолья, Сиверии, Запорожья, Галиции (Червоной Руси). Позже, в советский период, в ее состав были включены Слобожанщина, Донетчина, Новороссия, Северная Буковина, Закарпатье и Крым.