Пётр Толочко - Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки

Могла ли такая идеология стать национальной идеей Украины? К счастью, не могла. Ибо в противном случае это уже тогда привело бы страну в состояние межнационального раздора. Убежден, что ложной такая идея является и для современной Украины, хотя сторонников у нее сегодня неизмеримо больше, чем было тогда. Удивительно, что вполне солидаризовалась с национальной идеей в ее украинском этническом обличье и нынешняя власть Украины, хотя сама является интернациональной. Это очередной парадокс нашей истории.

Наверное, если бы на Украине проживали только этнические украинцы, в таком украиноцентризме не было бы особой проблемы. Но ведь ситуация иная. Исторически сложилось так, что Украина пришла к государственному суверенитету как многонациональная страна. Наряду с наибольшим украинским этносом ее населяют также русские, белорусы, молдаване, крымские татары, болгары, венгры, румыны, евреи и другие этнические группы, и вряд ли всем им может быть одинаково близкой идея моноэтничного и моноязычного украинского государства.

Из уст национально озабоченных украинцев нередко можно услышать, что поскольку национальные меньшинства живут на украинской земле, они обязаны интегрироваться в украинский культурно-исторический контекст. Что касается слова «обязаны» (я бы скорее заменил его на «должны»), то уверен, что никакого неприятия оно вызвать не может. Такая интеграция — залог комфортности их жизни. Разумеется, если она не предполагает потерю представителями этнических меньшинств своей собственной культурной идентичности. Если говорить о том, на чьей земле они живут, то утверждение «на украинской» не всегда корректно. Большинство живет на своей земле, которая на определенном историческом этапе стала украинской. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить, что Украина в современных границах сформировалась только в годы советской власти.

Совершенно очевидно, что, определяя нашу национальную идею, национал-патриотические круги не учитывают этнокультурные особенности Украины, сосредоточивают внимание только на проблемах украинства. Здесь и плач над нашей вековой обездоленностью, и восхищение нашим трудолюбием, талантливостью и врожденной толерантностью. Со временем утверждение о толерантности было девальвировано заявлениями об особых правах украинцев как коренного народа. С обретением Украиной независимости украинцы как бы по определению заняли в ней место, которое раньше в СССР принадлежало русским. Это почетно, но и ответственно. Теперь уже они должны взвешивать свои слова и поступки, чтобы не обидеть другие народы, населяющие Украину. И, конечно же, акцент на особых правах титульной нации по существу является антитезой национальной идее, которая должна быть понятной всем этносам страны и разделяться ими.

Рассуждения на тему «коренного» народа, как мне представляется, лишены не только научной, но и нравственной корректности. Возьмем для примера Крым, где на положении «коренных» находятся крымские татары. Да, это их историческая родина. Но только ли их? Чтобы объективно ответить на этот вопрос, необходим небольшой экскурс в историю.

В 40-е годы ХІІІ века, когда татары подчинили себе Крым, они были пришлыми по отношению к проживающим там издревле наследникам тавров, готов, скифов, сарматов, хазар, греков, половцев. Таковыми они оставались и в XV веке, когда основали Крымское ханство. От своей новой родины они унаследовали и прилагательное «крымские», хотя до этого были просто татары. С 80-х годов XVIII века ситуация изменилась. После завоевания Крыма Россией пришлыми стали русские, а крымские татары перешли в категорию коренных. После присоединения Крыма к Украине и переселения туда большого числа украинцев уже они стали пришлыми по отношению к коренным татарам и русским, не говоря о еще более древних насельниках полуострова. Но с тех пор прошло уже более полувека, и за это время коренными стали и украинцы. Кстати, русские и украинцы (по примеру крымских татар) также могли бы именоваться крымскими.

Надо сказать, что историческая практика не выработала четких критериев понятия «коренной народ» — ни юридических, ни нравственных. Неизвестно, сколько времени нужно прожить на конкретной земле, чтобы обрести право быть коренным: 50, 500 или 1000 лет? А как быть с отдельным человеком, который родился на этой земле, родил на ней детей и похоронил родителей? Он разве не коренной? В США, как известно, такое право обретается рождением.

Не следует особо уповать и на понятие «исконность проживания», ибо в таком случае окажется, что и сами украинцы по отношению к доброй половине современной территории Украины не «исконные». Во времена Киевской Руси граница расселения русичей на юге не выходила за линию рек Сулы на левобережье Днепра и Тясмена — на правобережье. Дальше начинались степи, где обитали печенеги, половцы, татары. Названные народы сошли с исторической арены и не могут претендовать на право коренных. А если бы история сложилась по-другому? В XVIII-XIX веках кочевников на юге и юго-востоке нынешней Украины сменили хлебопашцы. Ими были переселенцы из глубинных регионов России и Украины. Демографическая ситуация в этом крае сегодня — результат длительного исторического развития, и определять, кто здесь более коренной, а кто менее, просто безнравственно.

Говоря об этом в статье (1995), я отметил, что не учитывать этнографическую специфику Юго-Востока Украины, что имело место уже тогда, опасно. К сожалению, к этому предостережению никто не прислушался. Народный депутат Украины М. Косив в статье, опубликованной в газете «Голос Украины» 4 октября 1995 года, счел возможным даже заявить, что менталитет русифицированной Восточной Украины является реакционным для нашего духовного возрождения. Имели место и более жесткие заявления, предлагавшие отгородить Донбасс от Украины колючей проволокой и обзывавшие его жителей ватниками и колорадами. Разумеется, такое отношение к огромному региону, к тому же индустриально наиболее развитому, ни к чему хорошему привести не могло. В конечном итоге сдетонировал гражданский конфликт, из-за неадекватной реакции официального Киева переросший в военный.

То есть на Украине случилось то, от чего предостерегал нас бывший государственный секретарь США Генри Киссинджер. «Любые попытки одной части Украины взять верх над другой, — заявлял он, — приведут к гражданской войне или расколу».

Важной составляющей национальной идеи в представлении нынешних этноидеологов является государственный язык. Казалось бы, здесь нет места для конфликта. Конечно, им должен быть украинский. И не потому, что таким образом коренной этнос реализует свое преимущественное право, а потому, что это язык преобладающего большинства населения страны. Никто с этим и не спорил. Все как должное восприняли законодательное закрепление государственной статусности украинского языка. К сожалению, национал-патриотам этого оказалось мало. Отмена известного закона о языках Кивалова-Колесниченко, последовавшая после победы второго Майдана, свидетельствовала о том, что украинский ими рассматривался не как основной язык страны, а в сущности как единственный.