Джон Гай - Две королевы

В письме не упоминались ни Испания, ни Елизавета. «Антихрист», о котором шла речь, тоже мог пониматься буквально. Мария открыто не призывала к покушению на жизнь кузины, не просила помощи у Филиппа II или папы. «Угодные богу» деяния были всего лишь промыслом Божьим, которому не может сопротивляться никто из живущих. А «действовать во имя Бога» — это не призыв к убийству или вторжению. Разумеется, намек Марии совершенно ясен. Но подобные свидетельства не примут судьи, даже если предположить, что обвинения против Марии, не англичанки и не подданной Елизаветы, будет рассматривать английский суд.

У Сесила не хватало доказательств, чтобы отдать Марию под суд. Требовались более убедительные признания, и Шрусбери получил приказ допросить ее и «испытать ее терпение и таким образом спровоцировать ее на какой-либо ответ». Но таким способом ее невозможно было заманить в ловушку. Она могла быть импульсивной и наивной, но не глупой. В отношениях с Ридольфи Мария буквально следовала совету своего дяди, кардинала Лотарингского: «Осторожность во всем».

Не имея возможности отдать Марию под суд, Сесил мог изолировать ее в дипломатическом плане. Он отправил своего друга и члена Тайного совета, сэра Томаса Смита, к Екатерине Медичи, чтобы тот преувеличил испанскую угрозу в Европе и убедил Екатерину продолжить курс Франции, не поддерживавшей Марию. Это стало началом англо-французского соглашения , которое продлится целое десятилетие. Добрые отношения пережили даже резню после Варфоломеевской ночи (24 августа 1572 г.), когда за три недели в Париже были убиты три тысячи гугенотов, а в провинциях Франции — еще десять тысяч. Резня вызвала панику в Англии. Епископ Лондона посоветовал Сесилу «незамедлительно отрубить голову шотландской королеве». Сесил был бы не прочь последовать этому совету. Он лично встретился с Марией, когда посещал ее в Чатсуорте в октябре 1570 г. в попытке противостоять ее требованиям вернуться в Шотландию. Она расплакалась, и их разговоры окончились ничем. К сожалению, у нас не осталось свидетельств, какое впечатление они произвели друг на друга. Но на Сесила не действовали женские слезы. Он был склонен к «глупой жалости» и угрызениям совести в отношениях с Марией не больше, чем Паулет. Вслед за Ноксом он уже сравнивал ее с Аталией, библейским персонажем, ставшим символом цареубийства [102] См. главу 22. . Перед поездкой в Чатсуорт Сесил получил совет Нокса, что если он «не ударит в корень, то ветви, кажущиеся сломанными, снова пустят ростки, причем еще сильнее прежнего». Чтобы усилить действие своих слов, Нокс сообщил давнему союзнику, что написал это письмо, «стоя одной ногой в могиле».

Встретившись с Марией, Сесил благочестиво заявлял, что Елизавета «всегда воздерживалась от обнародования таких вещей, которые обвиняют королеву Шотландии в убийстве ее мужа». Сесил не отличался такой же щепетильностью. Судьи, изучавшие «письма из ларца», поклялись хранить тайну, но теперь Сесил заставил их нарушить молчание. Он попросил своего друга Томаса Уилсона, автора знаменитого трактата «Искусство риторики», подготовить к печати досье Бьюкенена, излагавшего версию лордов, в переводе с латыни на имитацию шотландского языка — чтобы создать ложное впечатление, что это было одобрено шотландскими лордами, а не кем-то в Англии [103] Латинский вариант также был издан, но анонимно, без указания издателя или места публикации. В 1572 г. в Сент-Эндрюсе напечатали настоящий перевод на среднешотландский, после чего стали доступны «письма из ларца». .

Сигнальный экземпляр вышел в конце ноября или начале декабря 1571 г., и в него Уилсон ловко включил обвинительную, но анонимную «речь» против Марии и переводы «писем из ларца». Сесил остался доволен. Книгу выпустил его «карманный» печатник, Джон Дэй, под длинным, но в высшей степени информативным названием: Расследование деяний Марии, королевы Шотландии, касательно убийства ее мужа, а также ее заговора, супружеской неверности и предполагаемого брака с графом Босуэллом. И в защиту добродетельных лордов, защитников деяний и власти Его Величества короля [104] То есть Якова VI. .

Сесил запятнал Марию старыми и не доказанными в суде предположениями, содержащимися в «письмах из ларца». Неверная жена, которая могла замыслить убийство мужа, без колебаний примет участие в заговоре с целью свержения и убийства Елизаветы. Это делало более убедительным обвинение в соучастии в «Английском предприятии». Кроме того, книга вышла незадолго до начала суда над Норфолком, которого обвиняли в государственной измене. Намек заключался в том, что на любого, кто готов взять Марию в жены, падет тень убийства Дарнли.

Тайно публикуя «Расследование», Сесил играл с огнем. Маловероятно, что Дэю было позволено открыто продавать книгу в своей лавке. Елизавета пришла бы в ярость от вмешательства Сесила, если бы могла связать книгу непосредственно с ним. «Расследование» циркулировало в основном среди приближенных Сесила — по крайней мере, вначале. Тон книги характеризует последнее увещевание:

Теперь представьте, что ждет англичанина, если сменится королева. Хаос объединения! Когда неотесанная Шотландия извергнет из себя яд, должна ли утонченная Англия слизывать его, дабы привести ее в чувство? Какое мерзкое унижение! Пока жив враг Вашей королевы, она остается в опасности. Настоятельно необходимо отважиться на крайние меры…

Суть была именно в этом. «Расследование» задавало тон парламенту, который собрался в мае 1572 г., чтобы обсудить «безопасность» Елизаветы. Когда Норфолка признали виновным в измене и приговорили к смерти, Елизавета была расстроена его казнью, но Сесил и его союзники из числа протестантов хотели также смерти Марии. Они добились от парламента предложения поступить с ней так же, как с Норфолком. Их целью было парламентское осуждение, согласно которому Марию признают «виновной» в измене актом парламента без официального судебного следствия, что позволяет избежать исследования доказательств.

В записке, направленной Елизавете накануне заседания парламента, Сесил упрекал ее в «сомнительном обращении с королевой Шотландии». Его вердикт леденил душу. «Хорошая» Мария — мертвая Мария. Елизавета ошибается, толкуя сомнения в пользу кузины. Угроза с ее стороны не уменьшается, а наоборот, усиливается. Все католики поддерживают ее династические претензии — как и те, кто ставит во главу угла права наследства. Мария пользуется поддержкой испанцев и, возможно, Гизов. Ее «партия» считает Марию законной королевой Англии. Все, что ей нужно, — силы и возможности для начала государственного переворота.