Джон Гай - Две королевы

По мнению Рабле, знаменитого французского писателя начала XVI в., одна из главных функций образования состояла в том, чтобы молодые аристократы росли, как растения на солнце. Марии очень понравилась эта идея, и юная королева сделала ее своей эмблемой. Выбор пал на бархатцы, цветок, который всегда поворачивается к солнцу, а девизом стала фраза «Sa Virtu m’Atire» («Меня влечет добродетель»), почти точная анаграмма имени MARIE STVART, в котором «u» заменена на «v».

Во Франции в эпоху Генриха II игра в анаграммы была очень модной. В нее играли с помощью букв, как теперь в скребл, зачастую используя также загадки-картинки из Италии, на которых были нарисованы эмблемы, или impresa . Основу личной монограммы Марии составляли две пересекающиеся греческие буквы «М» (или мю ), одна обычная, а другая перевернутая, чтобы изображение можно было прочесть в любом положении. Над монограммой Мария поместила анаграмму, а впоследствии изображение бархатцев.

По всей видимости, Мария обратила внимание на бархатцы благодаря Рабле, потому что именно этот цветок она выбрала из сборника эмблем для своей вышивки. Но девиз на вышивке другой: «non inferiora secutus» («не опускаясь до низших вещей»), оригинальная версия на латыни, которую Мария решила просто переписать.

На первый взгляд здесь проявляется изобретательность Марии, но на самом деле точно такую же эмблему раньше ее выбрала принцесса Маргарита, младшая дочь Генриха II, которая обучалась вместе с Марией. Она сохранила латинскую версию девиза, но заменила бархатцы на «маргаритку», соответствовавшую ее имени, тогда как юная королева Шотландии, позаимствовав идею у подруги, сохранила цветок, но изменила девиз.

Вскоре после того, как Мария выбрала бархатцы в качестве своей impresa , ее дядя, герцог де Гиз, отвоевал у англичан Кале, и на первое место снова вышли политические и династические амбиции ее семьи. Она прекрасно понимала, что дяди стремятся заполучить английский престол для нее и дофина, таким образом сделав себя незаменимыми для государства династии Валуа.

Прошло совсем немного времени, и начал проявляться непредвиденный эффект разностороннего образования Марии. Она стала мыслить самостоятельно и оспаривать то, что говорили ей дяди. Осваивая учебную программу, которую они для нее выбрали, она приобретала те же навыки, что и мужчины; ее учили независимости мышления. Несмотря на нелюбовь к классической риторике, Мария научилась отстаивать свою точку зрения и находить сильные и слабые стороны в аргументации других.

Поначалу эта черта характера Марии оставалась скрытой. Она не проявилась и тогда, когда в качестве награды за возвращение Кале семья Гизов праздновала победу. На торжественной церемонии, устроенной в большом зале Лувра во вторник 19 апреля 1558 г., Генрих II объявил дату бракосочетания Марии и дофина. Ей было пятнадцать, а Франциску четырнадцать. Кардинал Лотарингский соединил руки жениха и невесты, которые произнесли клятвы верности и обменялись кольцами, пообещав, что в назначенный день станут мужем и женой.

Через три дня на свадьбу пригласили советников магистратуры Парижа. Церемония должна была состояться почти немедленно. После того как Генрих II принял решение, никому не позволялось стоять у него на пути. Свадьба сына, объявил он, должна стать самым величественным и торжественным событием, которое когда-либо видела Франция. Подготовка втайне велась уже месяц: распорядители церемоний, экономы, портные, поставщики, плотники, вышивальщики и кондитеры трудились день и ночь, чтобы все успеть к сроку.

После свадьбы с дофином Мария изменила монограмму, так что греческая буква мю оказалась внутри буквы пси , что означало «М» и «Ф» — Мария и Франциск. Когда королевский переплетчик делал новый переплет для ее экземпляра «Географии» Птолемея, она выбрала переднюю и заднюю обложку из оливковой марокканской кожи с золотым тиснением в виде пальмовых ветвей и новой монограммой из переплетенных букв в центре. Анаграмму «Sa Virtu m’Atire» Мария оставила, но внесла одно важное изменение. Теперь фраза венчалась не бархатцами, а короной Франции.

Свадьба Марии произвела на всех огромное впечатление. Венчание проходило 24 апреля 1558 г. в соборе Парижской Богоматери — духовном сердце Парижа. Собор находится на конце острова Сите посередине Сены. Взволнованные горожане толпились на соборной площади и высовывались из окон соседних домов, чтобы хотя бы краем глаза взглянуть на церемонию, на которую не смогли попасть. Выстроенная временная галерея высотой 12 футов соединяла исходный пункт грандиозной процессии — дворец архиепископа Парижского с самим собором Нотр-Дам. Галерея в форме арки была украшена в стиле античной классики и вела к открытой беседке и помосту у западного фасада собора, которую венчал балдахин из небесно-голубого шелка с вышитыми золотыми лилиями. Крытый переход продолжался и в самой церкви вдоль нефа к алтарю и заканчивался у королевской капеллы, где должны были слушать мессу жених и невеста. С обеих боков галерея была открытой, чтобы все могли видеть процессию. Вне всякого сомнения, это была идея Генриха II, который прекрасно понимал, какое значение пышный спектакль имеет для демонстрации и укрепления власти.

Аристократы и иностранные послы сидели на помосте, рядом с местом, где должны были венчаться жених и невеста. В десять часов на площадь вышли швейцарские алебардисты в ярких мундирах; они маршировали и размахивали алебардами под звуки тамбуринов и дудок. Швейцарцы развлекали публику около получаса, после чего появился глава семьи Гизов — Франсуа, герцог де Гиз.

Он производил сильное впечатление: высокий, красивый, с загорелым и обветренным в военных походах лицом. Герцог шел решительным шагом, высоко держа голову; на коротких белокурых волосах бархатная шапочка с плюмажем из белых перьев, борода и усы тщательно пострижены. Герцог де Гиз занимал должность распорядителя церемоний, но в этот особый день он был назначен главным распорядителем королевского двора — высший придворный пост в королевстве, который ранее занимал его отсутствующий соперник Монморанси, все еще томившийся в плену в Брюсселе.

По сигналу герцога появились музыканты с трубами, рожками, гобоями, флейтами, виолами, скрипками и другими музыкальными инструментами. Одетые в роскошные, красные с желтым костюмы, они удивляли публику своей виртуозной игрой. За ними проследовали сотни придворных в своих лучших нарядах, затем принцы крови, а за ними аббаты и епископы в богатом облачении — митрах и с посохами. Следом шло высшее духовенство: архиепископы, кардиналы, в том числе дядя Марии, Шарль, кардинал Лотарингский, и папский легат кардинал Тривульцио.