Сергей Веригин - Под чужими знаменами: военный коллаборационизм в Карелии в годы Второй мировой войны (1939–1945)

Попытка восполнить существующий пробел в российской историографии и положить начало исследованию данной темы была предпринята в монографии С. Г. Веригина «Предатели или жертвы войны: коллаборационизм в Карелии в годы Второй мировой войны 1939–1945 гг.», вышедшей в Издательстве ПетрГУ в 2012 г. [42] Веригин С. Г . Предатели или жертвы войны: коллаборационизм в Карелии в годы Второй мировой войны 1939–1945 гг. Петрозаводск, 2012. Автор, анализируя все группы проявления коллаборационизма (военный, политический, экономический, культурный, бытовой), попытался ответить на главный вопрос: кем были коллаборационисты — предателями своей Родины, перешедшими в суровый военный период на сторону противника, или они стали жертвами войны и шли на сотрудничество с оккупационными властями, исходя из тяжелых условий существования.

Монография «Предатели или жертвы войны: коллаборационизм в Карелии в годы Второй мировой войны 1939–1945 гг.» вызвала большой интерес как у научной общественности, так и у читателей, интересующихся региональной историей, не только в России, но и в Финляндии. Книга была переведена на финский язык и вышла в 2014 г. в Хельсинки в издательстве «Минерва» [43] Verigin S . Pettureita vai sodan uhreja. Yhteistyö vihollisen kanssa Karjalassa toisen maailmansodan aikana. Helsinki: Minerva, 2014. .

Данное издание продолжает тематику предыдущих работ автора. Вниманию читателей представлено исследование одного из важных проявлений коллаборационизма — сотрудничество местного населения и военнослужащих двух стран в годы Второй мировой войны в военной сфере.

В период советско-финляндской (Зимней) войны 1939–1940 гг. обе противоборствующие страны пытались воздействовать на войска противника, ведя постоянную пропаганду. Когда появились военнопленные, то и финская, и советская сторона стремились склонить часть военнопленных к военному и политическому сотрудничеству.

Сложность проблемы военнопленных в период советско-финляндской войны 1939–1940 гг. заключается в том, что противоборствующие стороны не вели отдельного учета по своим военнопленным, фиксируя лишь пропавших без вести. При этом, по официальным данным, с советской стороны пропали без вести 39 369 человек, с финской — 3 273 человека [44] По обе стороны Карельского фронта, 1941–1944: док. и материалы. Петрозаводск, 1995. С. 45. . К сожалению, исследователям в архивах пока так и не удалось обнаружить точных данных о количестве финских военнопленных, находившихся в 1939–1940 гг. на территории СССР. В финляндской историографии эта цифра колеблется от 825 до 1 тыс. человек. В публикациях российских авторов, в выступлениях на различных научных конференциях общее количество военнопленных финляндской армии варьируется от 800 до 1 100 человек [45] Родина. 1995. № 12. С. 99; Международная встреча-конференция историков, политологов и общественных деятелей России и Германии «Эра примирения». Петрозаводск, 1995; и др. . Что касается советских военнопленных, то в финском плену в результате крупных боев и окружений советских частей (44-я дивизия в районе Суомуссалми, 18-я дивизия в районе Питкяранты и др.) их оказалось значительно больше — около 6 тыс. человек [46] Российский государственный военный архив (далее — РГВА). Ф. 33987. Оп. 3. Д. 1395. Л. 235. .

С учетом того, что в советский плен попало небольшое число финских военнопленных, перед советской стороной не стояла задача добиться военной коллаборации, создавать какие-либо воинские подразделения в составе Красной Армии. Советские государственные органы и, прежде всего, НКВД СССР пытались использовать финских военнопленных в разведывательных и пропагандистских целях.

К моменту войны с Финляндией СССР уже имел определенный опыт содержания военнопленных армий противника (поляков, японцев и др.). Их содержание регулировалось изданными «Положениями о военнопленных». В период Зимней войны действовало два «Положения о военнопленных»: первое — утвержденное Положением ЦИК и СНК СССР № 46 от 19.03.1931, почти полностью совпадавшее с текстом Женевской конвенции о содержании военнопленных от 27.07.1929; второе — утвержденное Экономическим Советом СНК СССР от 20.09.1939 и определившее режим содержания всех категорий военнопленных, находящихся в СССР [47] Галицкий В. П . Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.). М., 1997. С. 21. .

Данные нормативные акты исходили из двух основных принципов: во-первых, военнопленные сохраняли свое гражданство; во-вторых, они находились под защитой как международного права о защите жертв войны, так и внутригосударственного права державшей их в плену страны.

Руководство СССР требовало от Управления по делам военнопленных (далее — УПВ) НКВД СССР соблюдения этих правовых актов. Однако в практической деятельности администрации лагерей принципы содержания военнопленных часто нарушались. Это выражалось в плохом бытовом обеспечении (размещение военнопленных в неприспособленных для проживания жилых помещениях, неполноценном питании, отсутствии необходимых условий и др.); не всегда квалифицированном медицинском обслуживании; неудовлетворительном обеспечении вещевым довольствием.

В целом, по сравнению с условиями содержания советских военнопленных в Финляндии [48] См. подробнее об этом: Pietola E . Sotavangit Suomessa, 1941–1944. Juväskylä, 1987. , правовое положение финских военнопленных в основном соблюдалось. Анализ архивных данных показывает, что это даже вызывало недоумение у некоторых финских военнопленных, не рассчитывавших на такое отношение и содержание их в советском плену.

С началом войны против Финляндии в полосе действий 7, 8, 9 и 14-й армий советских войск были созданы специальные пункты приема для финских военнопленных: Мурманский (на 500 чел.), Кандалакшский (на 500 чел.), Кемский (на 500 чел.), Сегежский (на 1 тыс. чел.), Медвежьегорский (на 800 чел.), Петрозаводский (на 1 тыс. чел.), Лодейнопольский (на 500 чел.) и Сестрорецкий (на 600 чел.). Для финских военнопленных были подготовлены четыре тыловых лагеря: Южский (Ивановская обл.) — на 5 тыс. человек; Потьма (Мордовская АССР) — на 6 тыс. человек; Грязовец (Вологодская обл.) — на 2,5 тыс. человек; Путивль (Сумская обл.) — на 4 тыс. человек [49] Галицкий В. П . Финские военнопленные в лагерях НКВД (1939–1953 гг.). С. 29. .

Предполагалось, что война станет для СССР победоносной, финская армия будет разгромлена, а все оставшиеся в живых военнослужащие взяты в плен. С этой целью надо было подготовиться к приему пленных. Эта задача была возложена на созданное в сентябре 1939 г. УПВ НКВД СССР.

В конце декабря 1939 г. начальник этого управления майор госбезопасности П. Сопруненко рапортовал в Наркомат внутренних дел о готовности шести лагерей к приему финских военнопленных общим лимитом на 27 тыс. человек. Все эти лагеря уже использовались для приема военнослужащих польской армии, интернированных осенью 1939 г. в СССР в результате военных действий Красной Армии по присоединению к Советскому Союзу территорий Западной Белоруссии и Западной Украины [50] Родина. 1995. № 12. С. 99. . В качестве резерва держали еще три лагеря — Карагандинский (Спасо-Заводской) в Казахской ССР (на 5 тыс. чел.), Тайшетский в Иркутской области (на 8 тыс. чел.) и Велико-Устюженский в Вологодской области (на 2 тыс. чел.).