Николай Карпов - Трагедия белого юга. 1920 год

Находившийся в это время в отпуске генерал Мамонтов, узнав о своей отставке, очень обиделся и по всем инстанциям отправил телеграмму следующего содержания: — «учитывая боевой состав конной группы, я нахожу не соответствующим достоинству Донской армии и обидным для себя заменение как командующего конной группой без видимых причин лицом, не принадлежащим к составу Донской армии и младшим меня по званию» {71} 71 Соколов К.Н. Правление генерала Деникина. С. 150. . Убедившись затем, что телеграмма получена во всех донских полках, он самовольно бросил службу и потом, не без злорадства, везде подчеркивал, что без него корпус теперь вообще разбегается. Деникин все же согласился на снятие с должности Мамонтова, но теперь за него вступился командующий Донской армией генерал Сидорин. Он подтвердил, что корпус в самом деле разбегается и навести порядок в нем может только Мамонтов. Деникин принял половинчатое решение. Он оставил Мамонтова командовать корпусом, но при этом сам корпус изъял из состава Добровольческой армии.

Но на этом неприятности не прекратились. Теперь начали разбегаться и кубанцы. Врангель принял решение не отводить эти части в тыл для переформирования, как планировалось ранее, а вообще отправить их на Кубань, где использовать как кадры для комплектования трех новых корпусов. Однако, как показали потом события, там этот корпус разложился окончательно. С распадом кавалерии Добровольческая армия оказалась в тяжелом положении. Она попала под фланговый удар всей 1-й Конной армии Буденного и понесла огромные потери.

После этого Врангель предложил Деникину принять срочные меры по восстановлению боеспособности Добровольческой армии, для чего свернуть ее в корпус. Такое решение было принято, после чего ставка передала его в состав Донской армии генерала В.И. Сидорина. Сам Врангель убыл на Кубань, чтобы заняться формированием новых корпусов. В будущем он планировал объединить их с конницей Донской армии, Терским корпусом, остатками «добровольческой» кавалерии, а затем создать из этих формирований конную армию наподобие той, что была у красных, и возглавить ее.

Деникин согласился, но после этого его и без того не простые отношения со строптивым бароном сильно усложнились, а вскоре совсем зашли в тупик. Сразу же следует подчеркнуть, что противоречия между этими двумя вождями Белого движения не носили политического характера. Они касались только вопросов выбора союзников и определения стратегии боевых действий. «Черная кошка» между двумя генералами пробежала еще в начале апреля 1919 г., когда Деникин проигнорировал секретный рапорт Врангеля. В нем тот предлагал главнейшим и единственным оперативным направлением планируемой кампании считать Царицынское. По мнению Врангеля, это давало возможность соединиться правым флангом «добровольческих» войск с армией Колчака и вместе с ней развивать наступление на Москву. Предложение не нашло поддержки, и как бы ответом на него послужил приказ ставки от 20 июня 1919 г., получивший потом известность под названием «Московская директива». В ней Врангелю предписывалось наступать на Москву по другому операционному направлению — через Курск, Орел и Тулу. Как известно, это решение привело к растягиванию флангов белых войск, распылению их сил, что в конечном итоге лишило ставку возможности маневрировать ими. Захватив огромную территорию сравнительно небольшими силами, соединения и части белых армий не смогли закрепиться на ней и вскоре покатились на юг.

Вообще идея объединения Добровольческой армии с войсками адмирала А.В. Колчака владела в то время умами многих руководителей Белого движения как на юге России, так и во влиятельных политических кругах русской эмиграции. Было очевидно, что объединение всех антибольшевистских сил России в единый фронт значительно повысит шансы на победу. В принципе эта идея не была чужда и Деникину, и еще совсем недавно он сам изъявлял желание войти в подчинение Верховному правителю России. Для организации взаимодействия в апреле 1919 г. он направил в Омск, где располагалась в то время ставка Колчака, свою делегацию во главе с генерал-майором А.Н. Гришиным.

Выбор на этого генерала пал не случайно. В войсках Колчака он был известной личностью. Еще с начала 1918 г. под кличкой «Алмазов» Гришин участвовал в деятельности подпольных антибольшевистских организаций Сибири. В июне того же года Временным Сибирским правительством был произведен в генерал- майоры и назначен военным министром и командующим Западно-Сибирской армией. Он командовал ею до сентября 1918 г., довел численность своих войск почти до 60 000 человек и освободил от большевиков почти всю Западную Сибирь. Однако вскоре, из-за разногласий с представителями Антанты при Сибирском правительстве, он по собственной просьбе ушел в отставку, покинул Омск и прибыл в Добровольческую армию Деникина. Тот поручил ему формирование новых частей в Таврии, а после ухода немцев с Украины назначил комендантом г. Одессы. В Омск Гришин-Алмазов направлен был во главе делегации, состоящей из 16 офицеров и 25 солдат.

Однако эта затея окончилась трагически. 5-го мая пароход «Лейла», на котором делегация переправлялась через Каспийское море, был захвачен большевистским эсминцем «Карл Либкнехт», и, чтобы избежать плена, Гришин-Алмазов застрелился. (По другой версии он был застрелен одним из членов команды эсминца.)

Попытка установить достаточно высокий уровень взаимодействия между Деникиным и Колчаком тогда не удалась, но работа в этом направлении продолжалась. Шел обмен письмами и телеграммами, а вскоре появилось сообщение о том, что адмирал Колчак и генерал Деникин договорились об объединении своих фронтов — Восточного и Южного, и что скоро будет установлена единая верховная власть и единое командование на началах, которые будут выработаны ими при личной встрече. В войсках и среди политиков расхожими стали рассуждения о том, кто кому будет подчиняться в результате этого объединения.

При этом рассматривались разные комбинации возможного развития событий. Одни считали, что адмирал Колчак станет Верховным правителем, а генерал Деникин Верховным главнокомандующим. Другие «наделяли» Колчака обоими высшими должностями: и Верховного правителя и Верховного главнокомандующего, отводя Деникину роль начальника штаба объединенных вооруженных сил. И, наконец, третьи высказывали предположение, что Деникин, передав всю военную и гражданскую власть Колчаку, сам станет, как тогда говорили, «выращивать капусту», то есть уйдет в отставку.

В то время трагической судьбы Колчака еще ничто не предвещало. Его армия мощно продвигалась к Волге и была многочисленней и качественней Добровольческой. За адмиралом стояли огромные пространства Сибири с крепким русским населением, значительная часть которого не была подвержена ни сепаратистским, ни большевистским тенденциям. Наконец, немаловажно было и то, что адмирал Колчак поддерживал тесные связи с Европой, импонировал и русской эмиграции, и руководству стран Антанты. Вся русская дипломатия, оставшаяся за рубежом, тоже ориентировалась на него.