Фернандо Санчес Ривас - Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения

Первая операция: расстреляли кассу, уничтожили всю настенную пропаганду, конфисковали все находившиеся в здании бумаги и архивы, особенно бухгалтерские. Бумаги огромными связками перенесли в бронетранспортер. Набросали во дворе гору из документальных фильмов начиная с 1945 года и подожгли, пленки горели три дня. Сгорел также и материал, отснятый в более ранний период о репрессиях во времена правления Гонсалеса Виделы, и весь документальный материал о национализации меди, о визите Фиделя Кастро в Чили… Горели также и некоторые исторические ленты, например о похоронах Рекабаррена, одна из реликвий на 16-миллиметровой пленке, найденная недавно на чердаке одного дома в Антофагасте, сваленная среди другого хлама.

Капитан Карвальо не очень-то понимал в кино, поэтому многие из названий фильмов показались ему сомнительными. В этих случаях действовали просто. Так погибли в огне негативы почти всех чилийских немых фильмов: «Гусары смерти» Педро Сьенны, 20-х годов; «Отец Питильо» комика Лучо Кордобы; «Пустующий дом»; документальный фильм «Вспоминая», все это часть истории нашего кино».

Свидетель рассказывает также, что начальника отдела монтажа фильмов Карлоса Пьяджио заставили показать некоторые материалы, которые показались капитану подозрительными; в результате этой проверки сожгли часть фильмов, приобретенных «Чили-фильмс» во Франции, Англии, Италии и Испании для показа в стране.

Кульминационным моментом операции стала лаборатория: «Они вошли, взломав дверь, и все поломали. Это была новая лаборатория, привезенная в страну Патрисио Кауленом в 1968–1970 годах из Франции от фирмы «Дебре». Строилось новое здание для установки этого оборудования. Оно было настолько хорошим, что многие считали нашу лабораторию лучшей цветной лабораторией в Латинской Америке. От нее ничего не осталось».

Несколькими месяцами раньше, еще до переворота, чилийское правительство приобрело за границей значительное количество кинопленки. Она хранилась на складе в одном из помещений «Чили-фильмс». Металлические барабаны сразу же вызвали подозрение бравого капитана. Рассказывает свидетель: «То, что случилось с кинопленкой, до сих пор бросает меня в дрожь. Когда капитан Карвальо увидел барабаны, то спросил: «Что это такое?» Ему ответили, что это кинопленка. Он взялся за один из барабанов и потряс его, прислушиваясь. «Здесь великолепно можно хранить и оружие», — заявил он. Ему объяснили, что если откроешь барабан, то засветишь пленку и она будет потеряна безвозвратно. Ему было достаточно этого, чтобы немедленно приступить к делу. Было страшно смотреть, как ролики вытряхивались из жестяных коробок. Настал момент, когда все помещение оказалось заполненным засвеченной пленкой…»

Мир интеллекта и культуры вызывает странную реакцию у чилийских военных. Чувство приниженности толкает их утверждать собственное достоинство или путем откровенной жестокости, опирающейся на оружие, или путем робких попыток подчеркнуть свои собственные знания. Многочисленные свидетельства подтверждают их попытки самоутвердиться, которые зачастую выливаются в агрессивность. Один такой момент, который можно назвать из ряда вон выходящим, но который очень показателен, пережил один врач, арестованный во время обыска в госпитале «Сан-Хуан-де-Диос». «На небольшом автофургоне меня привезли в девятое отделение. Там меня зарегистрировали, заставили раздеться догола и в таком виде продержали 2 часа во дворе под солнцем. Нагой человек всегда чувствует себя беззащитным. По истечении этого времени мне разрешили кое-что надеть на себя и повезли на допрос к лейтенанту карабинеров, проводившему дознание.

Он начал разговор следующими словами: «Докторишка, вы играете со смертью…» И очень важный момент: он дал мне понять, что если я врач, то и он обладал какими-то своими личными достоинствами: «Так вот, вы разговариваете не со всяким. Я специализировался в своей области, учился за границей».

Было ясно, что его специальность — допросы».

В приведенном разговоре проскальзывает чувство глубокой приниженности, которую этот полицейский, сознавая свою безграмотность, испытывает перед образованным человеком, оказавшимся теперь в его власти. Подобное чувство, завуалированное в психике волной агрессивного насилия («если этот тип — ученый, то я имею винтовку и могу его убить»), по всей видимости, тревожит военных, как это видно из случая, когда они ворвались ночью в дом Липшуца, врача, занимающегося исследованиями рака, биолога, ученого-антрополога и индеаниста. Доктор Липшуц был обладателем первой Национальной премии в области науки, а его деятельность известна и уважаема всеми учеными мира. За несколько дней до переворота ученый мир отметил 90-летие выдающегося ученого переизданием его книг и специальными заседаниями Академий наук всего мира.

Несколько дней спустя после переворота в комендантский час солдаты ворвались в дом доктора Липшуца. Перевернули библиотеку, разорвали книги и записки, увезли архивы — плод многолетнего труда — и грубо обошлись с супругой ученого, 92-летней Маргаритой Липшуц. «Приходили искать оружие», — иронически прокомментировал старый профессор, встретившись с другом во время похорон Пабло Неруды.

Еще более жестоко военные обошлись с доктором Энрике Кирбергом, ректором Государственного технического университета. Вечером 11 сентября, когда сотни студентов и преподавателей, находившихся в здании университета, не могли его покинуть из-за комендантского часа, в помещении появился военный патруль, приказавший всем оставаться на местах и покинуть университет только в 8 часов утра следующего дня. Этот приказ в тот же вечер подтвердил один из офицеров корпуса карабинеров во время короткой встречи с ректором университета Кирбергом. «Тон его был скорее уважительный и почтительный. Не хватало только, чтобы он прищелкнул каблуками после того, как встреча закончилась», — замечает один из преподавателей, присутствовавших при этом разговоре.

Но на следующий день обстановка изменилась. Тот же профессор рассказывает: «В 7 часов утра мы собрались в главной конторе юридической консультации университета. Нас было семь человек: лидеры студентов, университетские власти. Идея состояла в том, чтобы обсудить наиболее подходящие формы эвакуации университета. В предшествующий этому час мы видели, как вместо карабинеров, исчезнувших на рассвете, стали появляться армейские подразделения. Они сжимали нас спокойно и методически. Мы смотрели на солдат, очень заметных в своих форменных мундирах со стоячими воротничками густожелтого цвета, передвигавшихся один за другим от одного дерева к другому. Было забавно видеть, как они словно сумасшедшие перебегали с осторожностью, казавшейся нам смешной, и как они располагались, окапываясь словно для боя. Мы ничего не понимали, поскольку была достигнута договоренность о передаче университета.