Фернандо Санчес Ривас - Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения

Журналист: Что требуется, чтобы поступить в школу парашютистов?

Гонсалес:Главное — физические данные. Проверяют также и твою психику. Для этого с тобой ведут разговоры, задают вопросы… 20–30 вопросов.

Журналист: Какого рода вопросы?

Гонсалес:Спрашивают, не было ли у тебя когда-либо душевных расстройств? Способен ли ты, храбр и любишь ли родину? Сделаешь ли ты все для родины, отдашь ли за нее жизнь?

Журналист: Они уточняют, что такое родина?

Гонсалес: О родине они говорят, как о знамени.

Журналист: Не говорят, что представляет из себя родина?

Гонсалес:Никогда. Никогда не вдаются в суть вещей. Родина — это знамя, и точка.

Разговор с лейтенантом запаса

Журналист: Ты мог бы рассказать мне, как объясняют вам понятие «родина»? Кто враги родины?

Перес: В понятие «родина» вкладываются факторы территориального и расового порядка. Для них родина — это единство территориальное и единство расовое.

Журналист: Но в этом случае арауканы, мапуче не входят в понятие «родина»?

Перес:Нет, поскольку в расовом отношении они не имеют ничего чилийского. Нам даже напоминают о том, что арауканы выступали против чилийских войск в первые годы существования республики. Правда, ставят в пример сержанта Колипи, участвовавшего в войне с Перу, здесь сразу же забывают о том, что он был мапуче. Они характеризуют мапуче как сборище пьяниц и лентяев, которое вследствие этого не имеет ценности как раса.

Журналист: Что же тогда представляет ценность в рамках понятия «родина»?

Перес:В плане этого расового единства ценным является территория, которую надо защищать от внешнего врага, единство, которое образовалось на основе территориальных завоеваний в результате победы над более слабыми. Лучше всего эти ценности в области защиты территории представляют именно те, кто сумел сохранить это территориальное единство, несмотря ни на что, то есть армия. Потому что она не заражена, как гражданские, низостью и разложением. Для них единственными и настоящими гражданами, единственными представителями того, что называется «быть чилийцем», является армия. Кто не носит мундир, тот — гражданин второго сорта. Никогда, например, даже не упоминают об отличившихся чем-то гражданских лицах: все герои — это военные. Пабло Неруда, Габриэла Мистраль просто не существуют. С другой стороны, и партизан для них продолжает оставаться лицом гражданским, хотя и опасным, очень опасным, потому что плохо вооруженный он добивается большой эффективности, большой точности огня. Гражданским объявляется он только для того, чтобы высмеять его. показать, что его знания и умение перед «кладовыми технических знаний военного» ничего не стоят.

Гражданский, который знает больше их, вызывает раздражение. И им ничего не стоит влепить пулю или ударить дубинкой по голове интеллигента, они просто его убивают, и на этом раздражение кончается. Но в отношении партизана все далеко не так; по одному они не выступают против человека, располагающего силой и способного в этом плане, в плане силы, военной силы, противостоять им. К тому же он образован, этот партизан. Помимо всего прочего, они очень боятся военного поражения. Вспомни, чилийская армия никогда не была разгромлена ни в одной из войн. Для них, превозносящих доблесть чилийской армии как армии непобедимой, испытать поражение от группы партизан было бы катастрофой. Поэтому они так боятся появления партизанских групп.

Разговор с бывшим «черным беретом»

Журналист: Мне хотелось бы, чтобы ты рассказал все, что помнишь о подготовке, которую вы получали.

Гонсалес:Во-первых, начали мы с курсов физической подготовки. Нас поднимают утром и говорят: забудьте о своих семьях и любимых, здесь мы пробудем в изоляции достаточное время и должны будем… Получить «черный берет» считается большим достижением, берет просто не дается, берет — это нечто очень важное, и его надо заработать, ибо носить «черный берет» является большой честью. А потом тебе говорят, что «черные береты» — это часть по борьбе с партизанами. И что «черный берет» — это солдат, который стоит десятерых, что это сверхчеловек.

А потом начинается физподготовка. Надевают на тебя стальную каску, тяжелые ботинки, брюки и пуловер. И больше ничего. И говорят: «Мы должны пробежать 14 километров. Начнем по одному». И вот в 7 часов тебя вытаскивают из постели и заставляют пробежать километр, затем снова физподготовка. Это один этап подготовки. Начинаются также и занятия по прыжкам. В течение часа тебя сбрасывают с высоты в 2 фута… Измеряют все на футы, все меры иностранные; не метры, ничего подобного. Меня это очень удивило. К примеру, с высоты в 2,4 и 6 футов. Тебя сбрасывают час, два… Все становятся синими. А потом — самолет, но не настоящий, а макет. Он служит для разучивания движений.

И наказания даются в десять выжиманий на руках. «Делай десять!» — говорят тебе, и ты ложишься на землю и делаешь десять выжиманий. Порой мне приходилось делать тысячу четыреста таких движений в день только в качестве наказания. Только за то, что посмотрел в сторону, что моргнул. Так вот, все это длится одну неделю, более или менее. Прыжки. Затем переводят на вышку с лямками, и ты начинаешь упражняться. Тебя заставляют достаточно пострадать. Они ведь к тому же и большие садисты: не смотрят на тебя как на личность, не объясняют, что это необходимо для сохранения твоей же жизни, а просто требуют, исходя из чисто физического состояния. На этом, на физическом состоянии, они очень настаивают. Тебя заставляют взяться за канат и подтянуться на руках, через некоторое время начинают ныть руки, а тебе говорят: «Терпи, терпи…» Иные порой выдерживают две-три минуты, а у меня бежали слезы.

Журналист: Иначе говоря, речь идет о том, чтобы подготовить жестоких людей.

Гонсалес:Жестоких, и в высшей степени.

Журналист: Для чего, как ты думаешь, они стараются подготовить жестоких людей?

Гонсалес:Для того чтобы превратить их в людей бездушных. В людей-автоматов.

Журналист: Для чего?

Гонсалес:Для того, чтобы они участвовали в массовых уничтожениях людей. Иначе говоря, они готовят не людей, речь идет не о просто людях жестоких, а о дьяволах. О дьяволах, у которых одна цель: убивать.

Журналист: Убивать, кого?

Гонсалес:Убивать врага. Сначала ты не знаешь, какого. Потом тебе говорят: убивать партизана, ты узнаешь, что врагом может быть любой: и тот, кто кинул в тебя гранату, и тот, кто побеспокоил тебя ночью; но только потом, когда ты уже закончил день и выдохся, они говорят, что придет партизан, какой-то партизан по имени Кичипуа. Они всегда используют индейские имена, имена, которые звучат на индейский лад.