Фернандо Санчес Ривас - Вооруженные силы Чили: пример империалистического проникновения

1. Транснациональные корпорации становятся основными формами империалистического проникновения.

2. Интересы монополий во всевозрастающей степени переносятся в сферу обрабатывающей промышленности и на внутренний рынок.

3. Национальная промышленная буржуазия теряет свою непрочную политическую гегемонию. Создается положение начального равновесия между различными фракциями господствующего класса — ситуация, при которой вооруженные силы, выполняя свою роль хранителя общих интересов капитализма, захватывают власть.

4. Частный национальный капитал вытесняется союзом иностранных монополий и государственного капитала (в чилийском случае это отражено в «Статуте капиталовкладчика» и в декрете-законе № 600, принятом в 1974 году). Частный национальный капитал участвует в этом союзе, но подчиняется ему на правах «младшего партнера». Экономическая база новой модели накопления — это неограниченная сверхэксплуатация рабочей силы, которая ведет к быстрому обнищанию широких масс.

В Бразилии, где модель «новой зависимости» достигла максимального развития, обогащение правящих классов оказалось на столь высоком уровне, что впервые позволяет, несмотря на все мотовство и бегство капитала, передавать маленькую частицу этих богатств «вниз». Уже не кажется невозможным, что модель «ассоциированной индустриализации» может в небольшой сфере давать в какой-то мере прирост капиталистического производства; в то же время из поверхностного процветания исключается огромное большинство населения и аннулируются социальные завоевания путем открытого и узаконенного насилия и репрессий.

Можно, следовательно, сказать, что в Чили переворот восстановил «нормальное» положение, нормальное в общем контексте развития Латинской Америки, введя страну в одинаковые для континента рамки. Не означает ли это, что в Чили нет никаких возможностей для освобождения, что и в континентальном масштабе не произойдет никаких глубоких изменений? Что надо ждать нового цикла в 40 лет, как это случилось в двух предыдущих случаях между двумя кризисами?

Не надо отвергать с закрытыми глазами эту пессимистическую альтернативу. На деле в Чили подошел к концу один этап, а надежда была окончательно утоплена в крови. Каждый предыдущий кризис сотрясал страну до основания, каждое вмешательство военных было надолго.

Однако надо отметить и то, что между предыдущими кризисами есть и существенная разница. Они разрешали конфликты между различными группами буржуазии и устанавливали чью-либо гегемонию, однако побежденная группа не теряла своего права на жизнь, даже в плане политическом. На этот раз, напротив, столкновение имело место на почве классовой борьбы. Рабочий класс, как класс, должен был быть подчинен победителям. Не случайно, что в этом кризисе впервые вооруженные силы действовали как единое целое (за исключением некоторых единичных случаев), в то время как ранее при возникновении враждебности между отдельными группами буржуазии они всегда тоже делились.

Новая модель эксплуатации не оставляет трудящимся другой альтернативы, кроме голода и рабства. Уже по истечении года после переворота степень обнищания населения вызвала первые случаи смерти от голода. Следовательно, трудящиеся не могут смириться с поражением. Каждый из предыдущих кризисов заканчивался расширением формального участия масс в политической жизни, сейчас, наоборот, это участие полностью исключено. В этих условиях полярной конфронтации оказывается немыслимой «нормализация» ситуации в сроки, которые можно было бы предвидеть.

9 октября 1973 года, меньше, чем через месяц после переворота, тогдашний министр иностранных дел хунты вице-адмирал Исмаэль Уэрта цинично заявлял перед Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций: «Чили избрала сейчас иной путь. Новое правительство не сделает и шага назад от завоеванного трудящимися, от своей политики абсолютной национальной независимости. Мы всеми силами будем защищать интересы Чили от посягательств империализма любого рода».

Год спустя медные консорциумы с восторгом отмечали новые соглашения с хунтой. «Анаконда» заявляла, что ее чистые доходы за квартал поднялись на 777 процентов по сравнению с тем же периодом 1973 года — 6,44 доллара на акцию вместо 73 центов. Исключительный скачок обязан щедрости хунты, которая уплатила астрономическую компенсацию за шахты, национализированные в 1971 году по единодушному решению чилийского конгресса, в котором партии, находившиеся в оппозиции правительству Альенде, имели большинство. Законность этой национализации в свое время не подвергалась сомнению даже самими потерпевшими компаниями. Некоторые из них получили компенсацию (Серро Паско и К °— 18 млн. долларов), а другие, как «Анаконда» и «Кеннектикут», остались должниками чилийской казны, получив в прошлом излишки прибылей. Эти излишки могли высчитываться из сумм, полагавшихся в качестве выкупа, как это устанавливал тот же закон, за который, как уже отмечалось, проголосовал парламент, в большинстве своем состоявший из противников Альенде.

Некоторое время спустя новая скандальная уступка—125 млн. долларов в пользу ИТТ — лишний раз подчеркнула, что хунта была готова еще более увеличить гигантский внешний долг Чили только для того, чтобы продемонстрировать свою добрую волю по отношению к корпорациям, в защиту интересов которых она подняла оружие, затопив страну морем крови, применяя пытки и террор.

Эту акцию чилийских вооруженных сил левые силы должны были предвидеть. Сейчас было бы в высшей степени спекуляцией дискутировать о различных путях, по которым мог бы пойти дальше чилийский опыт, особенно после решительной поддержки, оказанной трудящимися Чили Народному единству в начале 1971 года, когда муниципальные выборы показали, что более 50 процентов населения поддерживало правительство. Реально было в этот момент создание вооруженной народной милиции? А если и не на этом этапе, то позднее можно ли было избежать переворота, вручив оружие рабочим?

Истина состоит в том, что никто не знает ответа. Но еще задолго до чилийских событий были люди, кто предвидел роль, которую обязательно должны были бы сыграть вооруженные силы в том случае, если бы народное движение пришло к власти любым путем, невооруженным путем: «И когда речь идет о завоевании власти путем выборов, наш вопрос остается все тем же: если народное движение придет к власти в стране путем широкой поддержки на выборах и начнет последовательное осуществление крупных социальных преобразований, составляющих его программу, с помощью которой оно победило, не вступит ли оно немедленно в конфликт с реакционными классами страны? Не была ли армия всегда инструментом этих классов в деле подавления народных движений? А если это так, то можно предположить, что армия выступит на стороне своего класса и войдет в конфликт с конституционным правительством. Это правительство может быть свергнуто в результате более или менее бескровного государственного переворота, что вновь приведет к нескончаемой игре. Может в свою очередь быть разгромлена и армия-угнетатель посредством вооруженных народных выступлений в поддержку своего правительства. И что нам кажется практически невозможным, так это то, что вооруженные силы благосклонно воспримут глубокие социальные преобразования и безропотно склонятся перед перспективой быть ликвидированными как каста» [62] Ernesto Che Guevara en un articulo aparecido en la revista «Verde Olive» el 9 de abril de 1961. Tornado de Ernesto Guevara: «Obras». 1957–1967, t. II, p. 414, Casa de Americas, La Habana, 1970. [El texto en versales es ae los autores. (N. del E.)]