Политбюро и дело Берия. Сборник документов

«Я не помню фамилий умерших в результате избиений их на следствии. Их было много, а я даже не знал фамилии пациента, так как нам не говорили, особенно пациентов во внутренней тюрьме… В документах медработники не отмечали причин смерти или заболевания заключенного, так как Шашуркин и Надарая это запрещали. Писалось, что человек умер от заболевания сердца и т. п. Отмечали, что имеются ушибы, хотя были раны и кровоподтеки, но тогда в отношения избитых арестованных стандартно писали, что нуждается в помощи от ушиба.

Приходя во внутреннюю тюрьму, я узнал о наличии в ней «горячих» и «холодных» камер, которые можно назвать лишь камерами пыток. В «холодную» камеру люди помещались в одном белье.

Однажды меня вызвали в такую камеру для оказания помощи, но чем я мог помочь, когда человек окоченел и ему нужны были тепло и уход. В «горячей» камере люди просили единственной помощи — воздуха» (т. л. д.).

Свидетель Тестова Т. С., работавшая фельдшерицей во внутренней тюрьме НКВД, показала:

«Мне приходилось наблюдать массовое избиение арестованных следователями. Обычно после допросов арестованные возвращались из кабинетов следователей сильно избитыми, некоторые из них доставлялись в камеры без сознания. Арестованные обращались за медпомощью с вывернутыми пальцами, на их теле были сплошные рубцы, кровоподтеки. Ступни ног у арестованных были избиты до такой степени, что с них слезала вся кожа, и они представляли одну кровоточащую, сплошную рану. Эти массовые зверские избиения особенно врезались мне в память» (т. л. д.).

Бывшая медсестра внутренней тюрьмы Цверкнава А. К., допрошенная на следствии в качестве свидетеля, полностью подтвердила показания свидетеля Тестовой и других (т. л. д.).

В этой преступной обстановке массовых арестов, избиений и пыток невиновных людей, созданной участниками контрреволюционного заговора Берия, все обвиняемые по настоящему делу выделялись своей особой жестокостью, вследствие чего именно им главари заговорщической группы Берия, Гоглидзе, Кобулов давали наиболее конспиративные и важные для заговорщиков преступные поручения. О подобной роли обвиняемых Рапава, Рухадзе, Церетели, Савицкого, Кримяна, Хазана и Парамонова дали показания свидетели: Гульст, Керкадзе, Маргиев, Мшвидобадзе, Маградзе, Маркелов, Бабалов, Окрошидзе, Прошипев, Сусанов, Арзанов, Ароян, Гомелаури и многие другие.

Мшвидобадзе В. И., дело по обвинению которого было сфальсифицировано по указанию Рапава, допрошенный в качестве свидетеля, показал:

«Добиваясь от меня признательных показаний, меня во время допросов избивали. Только в присутствии бывш[его] министра Рапава меня избивали 17 раз. По указанию Рапава меня избивали четыре работника МТБ (фамилии которых я не знаю)» (т. 34, л. д. 36–42).

Бывший надзиратель внутренней тюрьмы свидетель Ковшов С. Г. показал:

«Особой жестокостью отличались следователи: Хазан, Кримян, Савицкий и Парамонов. От них выводили арестованных сильно избитыми. В кабинете стояли стоны арестованных и ругань следователей. Следователь предлагал мне постоять за дверью, и в это время слышишь как следователь, сильно матерно ругаясь, называл по-всякому арестованного, кричал: «Подпиши», а арестованный говорил следователю: «Зачем подписывать? Я не виноват», но подписывал, и мы его уводили. Что за документы подписывал арестованный, я не знаю» (т. л. д.).

Свидетель Бабалов показал:

«Наибольшее количество дел на руководящих партийных и советских работников вели Хазан, Савицкий и Кримян. Эти люди получали показания от арестованных в результате применения к последним жестоких репрессий. Протоколы допросов ими писались заранее. После избиений арестованных заставляли подписывать такие показания…

Савицкий, Кримян, Хазан были близкими, доверенными людьми Кобулова, и их знал Берия. Им доверялось ведение следствия по наиболее крупным, ответственным делам. Они были физическими исполнителями по расправе с лицами, неугодными для Берия… Савицкий и Кримян особенно изощрялись в применении различных методов следствия на арестованных» (т. л. д.).

Бывший начальник отделения 3-го отдела НКВД Грузинской ССР Гульст 3. Н., допрошенный по делу в качестве свидетеля, показал, что среди сотрудников наркомата обвиняемые Савицкий, Хазан, Кримян и Парамонов были известны как фальсификаторы уголовных дел, прибегавшие к бесчеловечным методам ведения допросов с целью получения от арестованных клеветнических показаний.

Зная о том, что эти обвиняемые пользуются особым покровительством со стороны Гоглидзе и Кобулова, остальные сотрудники наркомата боялись их.

Гульст показал:

«Савицкого, Хазана, Кримяна и Парамонова я могу охарактеризовать как ближайших сообщников Гоглидзе и Кобулова по расправам над советскими гражданами. За ними прочно укрепилась «слава» как за «специалистами» создавать, фабриковать дела, истязать, калечить и истреблять невиновных людей.

Сотрудники и лично я боялись попадаться им на глаза, чтобы не попасть в число соучастников антисоветских групп или заговорщиков. С целью понуждения необоснованно арестованных советских граждан к признанию в мнимой контрреволюционной деятельности, они широко применяли извращенные методы следствия. Для других сотрудников они как бы являлись «учителями» в этом деле.

Лично я как по поступавшим ко мне донесениям камерной агентуры, так и сам слышал, как из кабинетов Савицкого и Кримяна раздавались душераздирающие крики, вопли и стоны.

Все следствие было сосредоточено фактически в руках Савицкого, Хазана, Кримяна и Парамонова. По их справкам и выбитым показаниям от арестованных производились при отсутствии каких-либо доказательств вины аресты других лиц…

Савицким, Кримяном, Хазаном в НКВД ГССР широко применялось избиение арестованных резиновыми палками, веревками, применялись карандаши для выкручивания пальцев рук, навешивание на арестованных, стоявших в положении «смирно», различных тяжестей: чемоданов с грузом, столов, стульев и др. предметов.

С целью получения «признательных» показаний, вернее понуждения к самооговору, были созданы так называемые «горячие» и «холодные» камеры. Наряду с этим практиковались допросы «конвейером», в результате которых арестованные не имели отдыха и сна, методы психического воздействия.

Вновь арестованных помещали «для наглядного показа» к лицам, уже подвергнутым «обработке». Видя избитых, слушая их рассказы о пытках, отдельные арестованные при вызове к следователю предпочитали сразу же давать «признательные» показания» (т. л. д.). Характеризуя преступные методы ведения следствия, применявшиеся обвиняемым Хазаном, свидетель Маргиев И. И., работавший надзирателем во внутренней тюрьме НКВД и неоднократно выводивший арестованных на допросы к Хазану, показал: