Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Как я уже указывал, Берия прибыл в г. Сухуми с большой группой приближенных ему работников. Вместе с ним прибыли нарком внутренних дел Грузинской ССР Роппау, полковник Миколадзе, а также Соджая Пиашев и много других лиц.

Для упрочения угрожаемого положения на Клухорском и Марухском направлениях требовалось принять меры для усиления этих направлений более стойкими частями. Предлагалось перебросить из Батуми 9-ю горно-стрелковую дивизию, а на ее место передислоцировать 394-ю дивизию. В этом Берия отказывал. Позже, видимо под давлением сверху, были направлены на усиление этих направлений 9-я горно-стрелковая дивизия, 155-я стр[елковая] бригада и 107-я стр[елковая] бригада, прибывшая с Брянского фронта.

На меня как на начальника штаба корпуса и на комиссара корпуса полковника (ныне генерал-майор) Буинцева была возложена Военным советом армии ответственность за Марухское направление. Для этого нам передали 107-ю стр[елковую] бригаду, с которой мы прибыли к Марухскому перевалу. По прибытии нами было установлено наличие специальной группы, присланной Берия со специальным назначением руководства этим направлением. Об этом, видимо, и не знал Военный совет армии. Подобные же группы от Берия находились и на других направлениях, и, в частности, на Клухорском направлении находилась группа под руководством Серова (заместителя] министра НКВД СССР). Фактически мы были отстранены от руководства боевой деятельностью подчиненных нам войск.

Возникает необходимость проверить истинное политическое лицо всех лиц, коих Берия привез с собой, назначал и продвигал их по службе.

2. Некоторые факты о ходе боев в районе Орджоникидзе (Владикавказ) в ноябре 1942 года.

Северной группой войск командовал генерал Масленников И. И. В начале ноября 1942 года противник нащупал слабое место в нашей обороне в районе Нальчика, прорвал оборону и за двое суток узким коридором вышел к окраинам Орджоникидзе. Такое неожиданное появление противника нас удивляло. В ходе продвижения противник разогнал части 10-го стр[елкового] корпуса, который только что приступил к формированию в районе южнее селения Ардон. Командиром этого корпуса был назначен генерал Лавягин, для которого, как было известно, появление противника было неожиданным. Генерал Масленников И. И. отдал под суд генерала Лавягина.

Войска 9-й армии готовились к наступлению на Молгабег. Вследствие неожиданного прорыва немцев на Орджоникидзе наступление было отменено и 3-й стр[елковый] корпус спешно выдвигался в район Орджоникидзе для занятия рубежа обороны в районе поселка Кировский. Нам представлялось, что сил в группе войск было достаточно для быстрого и полного разгрома противника.

Кроме 3-го стр[елкового] корпуса в районе Орджоникидзе находились в резерве, как было известно, дивизия НКВД и 10-й гвардейский стр[елковый] корпус. Командир 3-го стр[елкового] корпуса полковник (ныне генерал, командующий При[волжским] ВО) Перекрестов предлагал нанести удар во фланг и тыл прорвавшейся группировки немцев. Командующий 9-й армией генерал Коратеев поддерживал это предложение командира 3-го стр[елкового] корпуса. Но, как было нам известно, генерал Масленников И. И. отверг его. 10-й гвардейский стр[елковый] корпус впоследствии был введен в бой лобовым ударом, завязался затяжной бой. В ходе напряженного боя в один из дней командир корпуса и начальник штаба были вызваны на командный пункт армии. Командарм генерал Коратеев развернул заранее заготовленную карту и указал нам рубеж для занятия войсками корпуса в случае отхода. Эта карта с рубежами, на которые должны отойти наши войска, видимо, была прислана из штаба группы войск. Мы все чувствовали и знали, что Масленников И. И. не мог терпеть такого способного и опытного командарма, как генерал Коратеев.

Руководство генерала Масленникова И. И. сводилось к постоянным угрозам расстрела. Были случаи, когда он своими действиями грубо компрометировал действия командиров соединений. Например, 3-му стр[елковому] корпусу была передана одна стрелковая дивизия (номер ее не помню), которая находилась в движении. Вместе с этим Масленниковым И. И. было приказано с утра следующего дня начать наступление.

День был короткий. Командир корпуса и штаб корпуса в ночь кануна наступления по частям разыскивали эту прибывающую дивизию. Естественно, к наступлению не были готовы. Однако генерал Масленников И. И. приказал наступать. Наступление было неудачным. Генерал Масленников приказал расследовать и пытался не виновных в этом наказать.

Заслуживает внимания и такой факт, когда затягивалась переброска 3-го стр[елкового] корпуса из-под Моздока под Новороссийск в состав Черноморской группы войск. После войны мне стало известно, что перегруппировка войск из Северной группы в состав Черноморской группы осуществлялась по замыслу товарища Сталина с целью отрезать отход немцев на Таманский полуостров. Как известно, с переброской опоздали, и замысел товарища Сталина не был выполнен, что потом, впоследствии, привело к большим ненужным потерям.

Я затрудняюсь делать какие-то определенные выводы о лицах и фактах, изложенных мною выше. Повторяю, мой долг, в связи с делом Берия, донести Вам.

Старший преподаватель

Высшей военной академии им. К. Е. Ворошилова

полковник Мельников

15.7.1953 г.

Пометы:

Доложено, [п.п.] [подпись неразборчива]

30. VII

Разослано:

тов. Хрущеву Н. С.

тов. Шаталину Н. Н.

тов. Круглову С. Н.

30. VII.53 г. [п.п.] [подпись неразборчива]

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 31–35. Копия. Машинопись.

Письмо Е. А. Гнедина от 16 июля 1953 г. Г. М. Маленкову

В Президиум КПСС тов. Маленкову Георгию Максимилиановичу

от Гнедина Евгения Александровича, бывшего заведующего отделом печати Народного комиссариата иностранных дел, ныне ссыльного в Карагандинской области Казахской ССР, ст. Агадырь, Акчатаустрой.

Заявление

В связи с разоблаченнием антипартийной и антигосударственной деятельности Берия сообщаю сведения о его преступных действиях, выразившихся в том, что он лично в своем кабинете народного комиссара внутренних дел применял пытки для получения ложных показаний с целью обмануть партию и правительство.

Берия не удалось сделать меня орудием своего провокационного замысла. В течение четырнадцати лет, добиваясь реабилитации, я ссылался на неправильные методы следствия, но не решался до сегодняшнего дня в письменных заявлениях и даже кому-либо устно сообщить о личной причастности Берия к незаконным методам следствия. Я не называл имени Берия не только из-за недостатка мужества, но и из-за неправильно понимаемого чувства государственной и партийной дисциплины.