Политбюро и дело Берия. Сборник документов

Наутро следующего дня мы собрались втроем — офицер от контрразведки, переводчик и я, осмотрели комнату, где предстоял прием, и условились, что переводчик, как обычно это положено, будет записывать нашу беседу. В это время кто-то из этих двух офицеров сказал, что этот англичанин в период пребывания его в Тбилиси женился на грузинке.

В штаб этого англичанина привезли два офицера и проводили его до комнаты, где мы находились.

При входе я его поприветствовал, как мне было приказано, от имени начальника штаба фронта, затем с ним поздоровались другие товарищи. После взаимных приветствий англичанин довольно длинно говорил о доблести Красной армии и о том, что он очень рад, что его приняли в штабе Закавказского фронта. После этого мы его спросили, где он служил и что делал во время войны. Помню, что он говорил о своей службе на Ближнем и Среднем Востоке, но где — точно доложить затрудняюсь. Далее мы его спросили о положении у них на фронте. Затем, по-моему, и он спросил о положении на фронте у нас. Мы ему ответили, как и было нам сказано, что на фронтах ничего нового, кроме публикуемого в газетах, нет и что Закавказье нами прочно удерживается. Далее, насколько я помню, разговор вращался вокруг общих тем, о том, что в Тбилиси жарко.

Но он сказал, что, будучи на Востоке, к жаре привык, помню, что он ел фрукты и хвалил их.

Весь прием продолжался примерно минут 20–25. После описанного мной примерно приема он ушел. До машины его провожал переводчик. Отвезли его обратно те же офицеры, которые его привозили. Фамилию этого англичанина я не помню, но ее легко установить, т. к. приезды иностранцев безусловно фиксировались отделом внешних сношений в Москве, органами контрразведки и разведки фронта, кроме того, приметным является то, что он женился в Тбилиси на грузинке. Был он сухощав, среднего роста, лет около 40. Что делал этот англичанин в Тбилиси, когда он приехал, когда и куда убыл, с кем встречался, мне неизвестно, т. к. после этого приема я о нем больше ни разу не слышал и никто о нем в моем присутствии разговора не вел. Каких-либо просьб командованию он при своем визите в штаб фронта не передавал.

Фамилии офицеров, которые были со мной при приеме, я не могу вспомнить, ведь прошло уже более 10 лет, но их также можно разыскать. От контрразведки был офицер, не грузин, в звании майор — подполковник, а офицер переводчик был в звании старший лейтенант — капитан, причем офицеров, знающих английский язык, в штабе фронта и Политуправлении было немного. Кроме того, их фамилии должны быть в записи беседы, которую вел переводчик, она должна быть в архивах 7-го отдела Политуправления или разведотдела Закавказского] фронта. Описанный прием проходил официально, и о нем знают многие, работавшие тогда в штабе Закавказского] фронта, и, в первую очередь, командование фронтом.

Почему именно мне было поручено принять этот визит? Сказано мне об этом, кроме того, о чем я доложил выше, не было.

Могу лишь высказать свои предположения.

Бодин, как я Вам уже докладывал, знал меня хорошо и, кроме этого случая, поручал мне принимать за него некоторых командиров, когда он был занят, поручал мне различные задания контрольного характера по вопросам, которые выполнялись штабом фронта, контроль за переброской войск, за ходом формирований и т. д. По его поручению я принимал командующего нашими войсками в Северном Иране генерала Мельника (ныне главного военного советника в Румынии), кроме того, я был после Бодина старшим представителем из Генштаба.

Помимо этого Бодин, после назначения его начальником штаба фронта, предлагал мне остаться у него заместителем по ВПУ (была такая должность), я с радостью дал согласие, т. к. мне хотелось быть на фронте, однако это назначение не состоялось, и перед моим отъездом в Москву Бодин сказал мне, что мне приказано возвратиться в Генштаб.

Таковы мои предположения, почему меня выделили для проведения этого приема.

Берия к этому времени меня не знал, так как до этой поездки я с ним никаких дел не имел и знал его хорошо только по портретам. В Тбилиси, после нашего приезда туда, я каких-либо его личных поручений не выполнял, докладов устных или письменных ему не делал, на проводимых совещаниях, когда я там присутствовал, ни разу не выступал.

По прибытии генерала Бодина я ему официально доложил о состоявшемся приеме.

п. п. Генерал-лейтенант Штеменко

6 августа 1953 г.

Верно: [п.п.] Захаров

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 171. Д. 481. Л. 131–134. Копия. Машинопись.

Письмо Н. Д. Ломия от 12 сентября 1953 г. Г. М. Маленкову

На ознакомление вкруговую:

т. Суслову М. А., Поспелову П. Н., Шаталину Н. Н.

[п.п.] Суслов

[п.п.] Поспелов

[п.п.] Шаталин

9. XI.53 г.

Тов. Хрущеву Н. С.

Прошу ознакомиться.

[п.п.] Г. Маленков

9. XI.53 г.

Председателю Совета министров Союза ССР

товарищу Маленкову Г. М.

Товарищ Георгий Максимилианович! Заранее приношу Вам свое глубокое извинение за беспокойство.

Нынешнее положение в Грузии заставляет меня как члена КПСС сигнализировать в ЦК КПСС о следующем.

Постановление ЦК КПСС по антигосударственным делам Берия получило разные отклики в России, в частности там, где мне приходится проходить военную службу, в г. Иваново, и в Грузии, где нахожусь ныне в отпуску у своих родных. Надо прямо сказать, что коммунисты Грузии, вплоть до больших руководителей, по разъяснению массе об антигосударственных делах Берия здесь поработали явно недостаточно. Я подчеркиваю эти два слова и повторяю — явно недостаточно.

Мне, человеку, прослужившему в России в течение 16 лет, а затем, приехав сюда на отдых, сразу бросается в глаза, что такой восприимчивый народ со своей особой спецификой, как грузинский народ, страдает, прежде всего, слабым руководством со стороны местных партийных организаций, а последние не всегда направляются со стороны партийных руководителей Грузии. Ибо чем иным, как только этим, можно объяснить, что многие люди рассуждают по постановлению ЦК об антигосударственной деятельности врага народа Берия совершенно примитивно, причем часто в числе их оказываются коммунисты. Слабая работа партийных организаций Грузии по идейному воспитанию членов партии, а через них и населения вообще, и слабая их работа по разъяснению населению постановления ЦК КПСС по делу Берия в особенности дала возможность антисоветским элементам (которых не так мало здесь, очевидно) развернуть свою антигосударственную и антипартийную пропаганду среди масс. Они всемерно используют нынешнюю обстановку и, используя специфическую особенность грузин, убедили некоторых слабоверов, и прежде всего политически слабо подкованных, в том, что некоторые вопросы из постановления ЦК КПСС не имеют под собой реальной базы, что это дело личных отношений.