Пётр Толочко - Украина в оранжевом интерьере

Из него следовало, что «здоровое» — это то, которое президент и его единомышленники неустанно пытаются создать в Украине. Это: единый украинский язык, единая этнонациональная идеология, единая православная церковь, единый взгляд на историю, единое видение евро-атлантического будущего Украины и др. Одним словом, «здоровое гуманитарное пространство Украины» — это унифицированное и единомысленное пространство, усредненное мировоззрением национально сознательных поводырей. Фактически, такое, какое у нас уже было и от которого мы еще в 1991 г. «освободились».

Оказалось, что не освободились. И форум в Национальной опере — прекрасное тому подтверждение. Он прошел в лучших традициях советских времен, когда специально подобранная аудитория чутко реагировала на каждое слово вождя и одобряла его бурными аплодисментами. Удивительно, но больше других проклиная советское прошлое, мы как-то незаметно оказались наиболее достойными его преемниками. Украина, по существу, превратилась в небольшой Советский Союз, правда, основанный не на единопартийной идеологии, но на единоэтнической.

Помните, сколько усилий прилагалось коммунистической пропагандой, чтобы обосновать существование единого советского народа. При этом, речь шла не об этническом его единстве, а о социально-политическом. Но и оно вызывало неприятие у национально ориентированной интеллектуальной элиты. В том числе и украинской, опасавшейся русификации. В нынешней Украине эта советская идеологема о едином народе как бы обрела новую жизнь. Она предполагает не только социальное или языковое единство, но, по существу, и этническое. То, что национал-патриоты считали неприемлемым в Советском Союзе, что, по их мнению, угрожало национальной идентичности украинского народа, оказалось приемлемо в суверенной Украине. Все должны быть украинцами!

По сравнению с указами и циркулярами В. Ющенко и его администрации относительно русского языка, валуевский просто отдыхает. Он запрещал употребление малорусского наречия только в сфере изданий книг на социально-политические темы, тогда как нынешние, фактически, лишают русский язык в Украине права гражданства. При этом, никто не желает задуматься над тем, что, во-первых, это родной язык для миллионов украинских граждан, являющихся этническими русскими, а, во-вторых, что он может и должен рассматриваться, как часть нашей собственной культуры, поскольку создавали его и украинцы в том числе. Абсурдность преследования в Украине русского языка столь очевидна, что нет смысла даже доказывать это. В дальнесрочной перспективе это приведет или к расколу украинского общества, или к его интеллектуальному оскудению. В ближнесрочной — к умножению спутниковых тарелок на наших домах, направленных на Россию.

На форуме, как и при любом другом удобном случае, президент, с мировой скорбью на лице, говорил о том, что мы плохо знаем, а еще хуже ценим настоящую украинскую историю и ее выдающихся деятелей. И здесь, будто бы, непочатый край работы. Конечно, президент поскромничал. Идеологические единомышленники могли бы утешить Виктора Андреевича словами выдающегося советского поэта: « Работа адовая будет сделана и делается уже».

Перечитав учебники по истории Украины для средней и высшей школы, я могу подтвердить это. Действительно «делается», а многое уже и сделано. Новые учебники содержат сведения и факты, которых в прежних учебниках не было. Но вот ведь в чем беда. Неизвестные страницы истории не дополнили прежние, а, в большинстве случаев, заменили их. Идеологически они выстроены по незамысловатой схеме: все, что раньше представлялось позитивным, превратилось в негативное и, разумеется, наоборот. Практически, во всех «историях» красной нитью проводится идея исконной вражды между русскими и украинцами, причем последние всегда страдали от своих агрессивных северо-восточных соседей. В некоторых из них, очевидно, для баланса говорится, что Украина также была и ареной интересов других держав — Австро-Венгрии и Польши, но они для нее являлись меньшим злом.

Меня, как историка, поражают примитивизм в осмыслений места Украины в истории государств, в которые она была интегрирована своими частями. Место это исключительно страдательное: украинцы проливали кровь за чужие интересы, содержали на своей шее чужих чиновников, были обречены на нищенствование и вымирание. При этом авторы не замечают, что фактические данные, приводимые ими же, нередко убедительно опровергают их идеологемы. К примеру, под аккомпанемент плача над трудной долей украинцев в составе ненавистной тюрьмы народов, авторы сообщают, что в XVIII в. их было 7,8 мл., а к концу XIX в. стало 36 мл.

И, конечно, в «новом прочтении» истории Украины нет осмысления ее созидательной сопричастности к метропольному прошлому, а, следовательно, и своей доли ответственности за него. Как будто и не было многих выдающихся государственных деятелей украинского происхождения, которые вместе с их русскими коллегами строили общее государство. Да и прославившихся в других областях российской действительности украинцев было великое множество. Одно перечисление их заняло бы несколько страниц. Аналогичная ситуация имела место и во времена Советского Союза, с той лишь разницей, что теперь Украина поставляла в Белокаменную не только вторых, но и первых лиц государства.

Так нравственно ли от всего этого отрекаться, убеждать самих себя и весь честной мир, что это была не наша история и что мы не несем за нее никакой ответственности. Как по мне, это — предательство по отношению к своему же прошлому, к памяти тех, кто в нем жил и творил.

Я много думаю о тех поразительных метаморфозах, которые произошли с нами за годы независимости. Пытаясь найти объяснение происходящему, не могу избавиться от ощущения некоей ущербности нашего национального характера. Уж очень мы склонны к прислуживанию сильным мира сего. Как-то в одночасье теряем себя, живем их умом, не отдавая себе отчета в том, что они не властители наши, а слуги, нанятые нами на должности управляющих страной. К сожалению, нет такого понимания и там, «наверху». Слушая президента Ющенко, я не мог поставить под сомнение его искренность. Он, наверное, был убежден в том, что говорил. Весь вопрос только в том, истинно ли то, что он говорил и следует ли принимать его экспромты, как евангельские откровения.

К таким экспромтам я бы отнес, в частности, указы президента о праздновании двух юбилейных дат: 300-летия Полтавской битвы и 350-летия битвы под Конотопом. На месте Виктора Андреевича, я, прежде чем издавать такие указы, подумал бы над тем, как они отзовутся в душах людей. Будут способствовать единению народа или, наоборот, внесут дополнительные семена раздора? Это и в том случае, если бы эти события были этапными в отечественной истории и тешили наши национально-патриотические чувства. Но ведь в них и этого нет.