Всеволод Овчинников - Человек и дракон

Еще в разгар войны руководство Манхэттенского проекта задалось целью прибрать к рукам мировые запасы расщепляющихся материалов. «В начале 1943 года, — писал генерал Гровс, — мы пришли к выводу, что нам следует составить справку о распределении залежей урановых и ториевых руд во всем мире. Мне казалось совершенно очевидным, что обеспечение Соединенных Штатов Америки на будущее запасами материалов, которые могут служить источниками атомной энергии, является нашим долгом».

Предлагая передать «международному органу» контроль над расщепляющимися материалами, Соединенные Штаты уже заручились правом закупать всю добычу урана в Бельгийском Конго. Соглашение на сей счет вступило в силу в декабре 1944 года.

Созданная по инициативе Гровса карта главных месторождений урана и тория во многом предопределила направления империалистической экспансии США в послевоенные годы. Достаточно вспомнить, например, об активности американских неоколонизаторов в Конго или Намибии.

Американские предложения о передаче атомной энергии под международный контроль были, разумеется, чистейшей демагогией. Уже при подготовке «плана Баруха» госдепартамент подчеркивал: «План вовсе не требует, чтобы США прекратили производство атомных бомб — ни после того, как он будет предложен, ни после учреждения международного органа».

Комитет начальников штабов оговаривал «план Баруха» следующим условием: «Атомная бомба должна оставаться сердцевиной американского арсенала, и система контроля должна быть разработана таким образом, чтобы предотвратить создание атомного оружия русскими». 24 сентября 1946 года специальный помощник президента США Клиффорд представил в Белый дом доклад, озаглавленный «Американская политика в отношении СССР». «Советский Союз, — говорилось в этом документе, — трудно одолеть, ибо его промышленность и природные ресурсы рассредоточены. Однако он уязвим для атомного и бактериологического оружия, для дальних бомбардировщиков. Следовательно, Соединенные Штаты должны быть готовы вести атомную и бактериологическую войну. Любые переговоры об ограничении вооружений следует вести неторопливо и осмотрительно, постоянно помня, что запрет на применение атомных бомб и других видов наступательных вооружений дальнего действия значительно ограничил бы мощь Соединенных Штатов». Читая эти слова сейчас, поневоле думаешь: уж не ими ли поныне руководствуются американские представители на всех переговорах, связанных с обузданием ядерной гонки?

Ветры «холодной войны» дули все сильнее. 12 марта 1947 года была провозглашена «доктрина Трумэна». Предоставление экстренной военной помощи Греции и Турции должно было послужить прологом антикоммунистического «крестового похода». Составной частью политики «сдерживания коммунизма» стал и «план Маршалла», выдвинутый 5 июня 1947 года.

Нуждам данной политики отвечала реорганизация государственного руководства США, проведенная в конце того же года. Был учрежден Совет национальной безопасности во главе с президентом, создано Центральное разведывательное управление.

В одном из первых документов Совета национальной безопасности — меморандуме № 7, изданном в марте 1948 года, — говорилось: «Разгром сил мирового коммунизма, руководимого Советами, имеет жизненно важное значение для безопасности Соединенных Штатов. Этой цели невозможно достичь с помощью оборонительной политики. Поэтому Соединенные Штаты должны взять на себя руководящую роль в организации всемирного контрнаступления с целью мобилизации и укрепления наших собственных сил и антикоммунистических сил несоветского мира, а также в подрыве мощи коммунистических сил».

Несколько месяцев спустя, летом 1948 года, западные державы спровоцировали так называемый «берлинский кризис», проведя в своих зонах оккупации Германии сепаратную денежную реформу. Использование новой валюты в западных секторах Берлина грозило вызвать экономический хаос в советской зоне.

В конце июня советская военная администрация ввела ограничения на перевозки в Берлин с запада. Одновременно были предусмотрены меры по снабжению западных секторов города из советской зоны. Империалистические круги подняли крик о «блокаде». Якобы ради спасения берлинцев был создан «воздушный мост».

Воспользовавшись этой шумихой, Пентагон положил начало развертыванию в Западной Европе американских ядерных сил передового базирования. На аэродромах Восточной Англии, с которых союзная авиация еще недавно наносила удары по гитлеровскому рейху, появились шестьдесят американских бомбардировщиков Б-29 — в ту пору единственных носителей атомных бомб.

Черчилль призывал к атомной войне против СССР, если Москва не пойдет на уступки в «берлинском кризисе». В октябре 1948 года он выступил с речью, которую за океаном впоследствии назвали «незаслуженно забытой». Бывший британский премьер заявил: «Было бы неразумно полагать, будто в нашем распоряжении неограниченное время. Мы должны вступить в схватку и достичь окончательного решения, пока западные страны опираются на атомную мощь — и до того, как русские коммунисты тоже овладеют ею».

4 апреля 1949 года было объявлено о создании Организации Североатлантического договора (НАТО). Ее членами стали США, Канада, Англия, Франция, Италия, Португалия, Дания, Норвегия, Бельгия, Голландия, Люксембург, Исландия. Три года спустя к ним присоединились Турция и Греция, а еще через три года — ФРГ.

«Подписав Североатлантический договор, мы создали военный союз, целью которого является война с Советской Россией», — констатировала газета «Нью-Йорк дейли ньюс».

Рождение антисоветской коалиции встревожило миролюбивую общественность. Рост военной угрозы побудил миллионы людей к активным действиям. 20 апреля 1949 года в Париже собрался Первый Всемирный конгресс сторонников мира. (Поскольку французские власти отказались выдать визы многим делегатам, заседания конгресса одновременно проходили и в Праге.)

Одним из основателей движения сторонников мира стал Фредерик Жолио-Кюри. Выступая на открытии Парижского конгресса, он сказал: «Наш долг осудить применение атомной энергии в военных целях, заклеймить это извращение науки и присоединиться к тем, кто предлагает объявить атомное оружие вне закона».

Американская пропаганда все еще лицемерно превозносила мнимые достоинства «плана Баруха», а президент Трумэн доверительно заявил на совещании в Белом доме 14 июля 1949 года: «Я пришел к выводу, что мы никогда не установим международного контроля. А поскольку достичь этого нельзя, то в области атомного оружия мы должны быть сильнее всех».