Перри Андерсон - На путях исторического материализма

См. Middelfort Е. Madness and Civilization in Early Modern Europe: A. Reappraisal of Michel Foucault; After the Reformation: Essays in Honor of J. H. Hexter/B. Malament. — Philadelphia, 1980. — P. 247—265, критический анализ, еще более резкий ввиду формального присоединения автора к общепринятым почестям, оказываемым Мишелю Фуко.

Beginnings. — Baltimore, 1978. — P. 302.

The Savage Mind. — P. 269.

From Honey to Ashes. — L., 1973. — P. 475.

Race and History. — P., 1952. — P. 37—39.

«He существует отношений власти без сопротивления», ибо «сопротивление власти» — это «соотечественник власти»: Pover / Knowledge. — Brighton, 1980. — P. 142.

Beginnings. — P. 311; или во фразе Ницше, превозносимой Фуко, — «железная рука необходимости, сотрясающая коробку с игральными костями случая» — см. Language, Counter-Memory, Practice. — P. 155.

The Order of Things. — P. 386.

The Raw and the Cooked. — P. 341.

Ibid. — P. 18.

The Order oj Things. — P. 384, где Фуко останавливается на безыскусном решении, что «логика» современной эпистемы ведет к ее собственному вытеснению в простом эволюционном процессе.

Folie et Deralson: Histoire de la Folie a I Age Classlque. — P., 1961. — P. VI.

The History of Sexuality. — L., 1978. — P. 157.

Fritlng and Difference. — P. 34, 287.

Ibid. — P. 278—279.

Ibid. — P. 292.

«Объективность истины действительно требует субъекта. Будучи отрезанной от субъекта, она становится жертвой чистой субъективности». (См. Against Epistemology. — Oxford, 1982. — P. 72.) Приведенное выше изречение — удачная формула Джиллиана Роуза из его The Melancholy Science — An Introduction to the Thought of Theodor W. Adorno. — L., 1978. — P. 128. Заметим, впрочем, что в своих размышлениях о диалектике объективного и субъективного Адорно настаивал, что «вопрос о доле каждого из них не может быть решен раз и навсегда для всех случаев. См. Against Episte­mology. — P. 156.

The Savage Mind. — P. 130.

См. его заявление в книге Caruso P. Conversazione con Levi-Strauss, Foucault, Lacan. — Milan, 1969. — P. 126. В качестве характерного примера его бесхитростных рассуждений о причинности см. Р. 105—106. Лучший анализ политических деклараций Фуко мы находим в остром критическом очерке Dew. P. The Nouvelle Philosophie and Foucault//Economy and Society. — 1978. — May. — Vol. 8. — No. 2. — P. 125—176.

Другой случай подобного типа представлен размышлениями Эрнста Блоха, не менее несправедливо опущенными в моем кратком обзоре из-за их постоянного соседства с формами религиозной натурфилософии. Прекрасное исследование трудной работы Блоха, писанной в духе критической симпатии, которая еще больше подчеркивает оригинальность его вклада в западный марксистский канон. См. Hudson W. The Marxist Philosophy of Ernst Bloch. — L., 1982.

«Сегодня я дорожу тем, что меня считают марксистом»: общий смысл этой статьи, лучшего биографического анализа развития взглядов Хабермаса, логично сравнить с клятвенными заверениями Альтюссера того же периода: см. note 26, Р. 30. Interview with Jiirgen Habermas // New German Critique. — 1979. — No. 18. — P. 33.

Knowledge and Human Interests. — L., 1972. — P. 314.

Communication and The Evolution of Society. — L., 1979. — P. 120.

Theory and Practice. — L., 1974. — P. 169.

Zur Rekonstruktion des historischen Materialismus. — Frankfurt, 1976. — P. 38. Это предложение опущено в английском переводе данного очерка в книге Communication and the Evolution of Society.

Communication and the Evolution of Society. — P. 123. Цитата изменена переводчиком на английском языке.

Zur Rekonstruktion des historischen Materialismus. — P. 244—245. «Функциям исторического исследования для теории социальной эволюции не соответствуют никакие задачи, которые теория эволюции могла бы взять на себя для исторического письма». В качестве примеров Хабермас приводит переход к древним цивилизациям с возникновением государства и переход к «современности» с выделением из рыночного общества и дополнительным образованием фискального государства.

Knowledge and Human Interests. — P. 314.

Ibid. — P. 314.

Communication and the Evolution of Society. — P. 186.

McCarthy T. The Critical Theory of Jiirgen Habermas. — Boston, 1978. — P. 282. Хабермас справедливо отдал должное исключительному качеству работы Маккарти как обзора его творчества.

Writing and Difference. — P. 280.

«Только внутри которого могут быть удовлетворены претензии речевых актов на законность». См. Wahrheitstheorien / Wirklichkeit und Reflexion: Walter Schulz zum 60. Geburtstag/ H. Fahrenbach. — Pfullingen, 1973. — P. 216.

Legitimation Crisis. — L., 1976. — P. 75—94. Убедительная критика концепции Хабермаса встречается в статье Held D. Crisis Tendencies, Legitimation and the State/ Habermas-Critical Debates // Thompson, D.Held. — b., 1982. — P. 181—195. Этот сборник, включающий в себя множество различных точек зрения, начинающийся прекрасным очерком Агнес Хеллер «Хабермас и марксизм» и заканчивающийся подробным и тщательно написанным ответом Хабермаса, являющимся прекрасным практическим примером проповедуемых им дискурсивных принципов. Надо обратить внимание, что в своем очерке «Ответ моим критикам» Хабермас признает, что «доказательный аспект» концепции истины в его эпистемологии «крайне нуждается в дальнейшем прояснении». В то же время он отвергает эмпирическое соответствие, считая его «пограничным случаем», а не основным критерием истины (см. р. 275).

Dialectic of Defeat. — Camb., 1981. — P. 61—62 ff.

Critique de la Raison Dlalectlque. — Vol. II (неопубликован). — Р. 1 рукописи. Я рассматривал теоретические недостатки программы Сартра, содержащейся в томе II Critique... в книге Arguments Within English Marxism. — P. 52—53. Эти недостатки в основном заключались в его попытке истолковать смысл целой исторической эпохи и социальной конструкции — СССР 30—50-х годов — только через фигуру Сталина как объединяющего в конечном счете фактора. Другими словами, в тайной элизии дистанции между биографией и историей, которая по-своему признавалась в имевшихся у меня двух частях тома I. Мы видим, как рано Сартра начала занимать эта проблема и как сильно было его стремление упростить ее решение, из его недавно опубликованных Les Carnets de la Drole de Guerre. — P., 1983. В этой работе, непревзойденной по живости и яркости стиля в его собрании сочинений, содержатся наметки практически всех важных тем, поднятых им в послевоенных произведениях. Наиболее пленительным примером является пространное отступление об исторической личности Кайзера Вильгельма II и его отношения к началу первой мировой войны, вызванное началом второй: стр. 357—375, 377—380, 383—387. После виртуозно обрисованных социопсихических задатков последнего из Гогенцоллернов, изображение которых подготавливает читателя к появлению всех значительных философских тем в его последующем исследовании Флобера, Сартр в заключение говорит: «Я только старался показать, что деление Истории на параллельные пласты значения порождается не самой структурой вещей, а взятым на вооружение традиционным историческим методом и психологическими предрассудками, которые определяют этот метод. Параллелизм исчезает, как только делается попытка рассмотреть исторические характеры в свете единства их историзации. Но я согласен с тем, что то, что, как я считаю, мне удалось продемонстрировать, имеет силу только тогда, когда историческое исследование представляет собой монографию, которая изображает личность как творца своей судьбы. Но, конечно, личность оказывает влияние и на других. Через несколько дней я попытаюсь проанализировать долю «ответственности Вильгельма II за войну 1914 года» (стр. 386—387). Предполагается, что это намерение Сартр не осуществил; по крайней мере, в сохранившейся части дневников такого анализа нет.