Лю Юн-нянь - Дружба, скрепленная кровью [Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.]

А еще через два дня Ли Фу-цин лежал в киевском госпитале, где у него вытащили осколки. Прошел месяц тщательного лечения, и Ли Фу-цин начал свободно передвигаться. Раны его еще полностью не зажили, а он уже осаждал администрацию госпиталя своими упорными просьбами отпустить его на фронт и сумел настоять на своем.

…Возвратившись на фронт, Ли Фу-цин участвовал в боях в Галиции.

Однажды утром небольшой отряд, где служил Ли Фу-цин, ворвался в деревушку. Выбив из нее противника, красноармейцы расположились на отдых.

В деревне насчитывалось около двухсот дворов. В домах оставались лишь старики, женщины и дети, молодых мужчин не было. Жители деревни все как один вышли встречать Красную Армию. Они рассказывали бойцам о зверствах белополяков.

Ли Фу-цин с четырьмя товарищами вошел в один из дворов: им нужно было накормить коней. Из хаты вышла женщина лет тридцати, с виду русская, а следом за ней девочка лет семи. Увидев красноармейцев, женщина сразу же полезла на чердак конюшни за сеном.

— Заждались мы вас! С каких пор уже ждем! Замучили нас белополяки. У меня в этой конюшне стояли раньше две лошадки. Да какие лошадки! Так ведь увели их беляки, чтоб им жизни не было! Просила я не трогать моих лошадей, как я без них пахать буду? Так один бессовестный еще меня прикладом за это. — И она показала бойцам распухшую руку: — Посмотрите, какой след от его приклада остался, — говорила женщина, и по ее лицу текли слезы. — Всех свиней из хлева утащили. Были у меня две старые курочки-несушки, которых я спрятала в погребе, так и их выкрали! Не приди вы, совсем плохо бы нам стало!

Девочка, вначале испуганно поглядывавшая на бойцов, осмелела, видя, как мать задушевно беседует с ними, и начала подгребать сено.

Бойцы накормили коней, и женщина стала настойчиво приглашать их в хату отдохнуть. Делала она это так искренне и горячо, что отказаться было невозможно.

Как только бойцы вошли в дом, хозяйка принялась хлопотать у печки, затем принесла воду и дала бойцам умыться. Девочка, устроившись на коленях у Ма Мин-тэ, играла его разрисованной табакеркой.

Между делом крестьянка продолжала свой рассказ:

— Ее отца, — кивнула она в сторону девочки, — в тысяча девятьсот семнадцатом году увели немцы, и с тех пор от него ни слуху ни духу, жив ли, нет — не знаем. В хозяйстве нам помогал младший брат мужа. Вчера и его схватили белополяки… — И спазма перехватила ей горло. — А ему… ему ведь только семнадцать стукнуло!

Девочка, увидев у матери слезы, тоже расплакалась.

И в самом деле, подобное горе стало уделом не одной, а многих семей. Многие за эти годы потеряли своих близких.

Вскипело молоко, хозяйка подала его на стол вместе с черным хлебом и пригласила бойцов кушать. Те снова стали отказываться.

— Как же так? — уговаривала их хозяйка. — Вы ни днем ни ночью не знаете покоя, ради нас воюете с беляками. Разве ж могу я допустить, чтобы вы не выпили хоть по чашке молока у меня в доме?

Бойцы не стали отказываться и принялись за еду. Вдруг послышался гул самолетов. Оставив недопитые чашки с молоком, все выскочили во двор. Над деревней кружились самолеты белополяков, их было более двадцати. С бреющего полета они обстреливали деревню. Вот пулеметная очередь резанула по двору перед самой конюшней, куда Ли Фу-цин и его товарищи поставили своих коней. Один конь метнулся испуганно и поскакал на улицу. За ним вдогонку бросился Ма Мин-тэ. Остальные бойцы стали выводить своих коней из конюшни. В этот момент страшный взрыв потряс всю деревню — началась бомбежка.

Не успел Ли Фу-цин вывести своего коня, как послышался резкий свист, нарастающий с каждой секундой. Ли Фу-цин бросился на землю, а еще через мгновение раздался взрыв: возле двора разорвалась бомба. И сразу же послышался пронзительный крик женщины. Когда пыль немного улеглась, Ли Фу-цин увидел, что у крыльца лежит их хозяйка. А маленькая девочка горько плачет, упав на мать. Бросив коня, Ли Фу-цин подбежал к женщине, окликнув на ходу своих бойцов, которые уже выезжали со двора. Он хотел помочь хозяйке подняться, но у нее были перебиты ноги. Подбежавшие бойцы перенесли раненую женщину на скирду соломы во дворе. Вскоре подошли санитары, уложили ее на носилки и понесли. И девочка пошла рядом с носилками, держа в своих ручонках руку матери. Ее не пугали ни вражеские самолеты, ни бомбы. Красноармейцы, наблюдавшие эту печальную картину, не могли сдержать слез, и эти слезы сочувствия горю маленькой девочки были слезами жгучей ненависти к врагу.

Вытерев слезы, Ли Фу-цин повел коня со двора. Обычно послушный своему хозяину, конь упирался и ни за что не хотел выходить за ворота. Снова налетели два вражеских самолета. Услышав свист падающих бомб, конь встал на дыбы и, вытянув шею, заржал. Не успел Ли Фу-цин упасть, как позади коня разорвалась бомба. Ли Фу-цин почувствовал, будто его чем-то задело по голове, и, приподнявшись, увидел, что конь лежит на земле с оторванными задними ногами.

Взвалив на спину снятое с убитого коня седло, Ли Фу-цин побежал за товарищами. Вскоре на фуражирке подъехал старшина Петрович, который окликнул Ли Фу-цина, назвав его по-русски Василием:

— Василий! Ты чего это тащишь на себе седло? Конь-то твой где?

— Вон он где, — показал Ли Фу-цин в сторону дома, который он только что оставил. — Не послушался, вот и разорвало его.

— Клади-ка седло на повозку. А ты теперь пехота, вот и дуй пёхом! — пошутил старшина. Но когда Ли Фу-цин протянул ему седло, воскликнул: — Василий, что у тебя с головой?

— Ничего! — ответил Ли Фу-цин.

— Ничего! Да ты погляди, ведь вся шапка в крови!

Ли Фу-цин снял шапку и только тогда почувствовал слабую боль на самой макушке, откуда на плечо стекала тоненькая струйка крови.

Встав на повозку, старшина окликнул санитара, и Ли Фу-цину сделали перевязку.

— Василий! — крикнул старшина. — Смотри, вот там у дерева чей-то конь стоит!

И действительно, метрах в двухстах севернее дороги Ли Фу-цин увидел у дерева буланого коня под нарядным седлом. Вокруг не было ни души. Ли Фу-цин побежал к дереву. Вдруг с другой стороны показался красноармеец, который, очевидно, тоже позарился на коня. Увидев его, Ли Фу-цин остановился. В этот самый момент хлопнул выстрел — и боец упал. Ли Фу-цин вздрогнул от неожиданности и стал внимательно вглядываться туда, откуда раздался выстрел. Вскоре он заметил лежащего в траве у ног коня белополяка, который, как видно, был ранен в бою и свалился с лошади. Закипела ненависть в сердце Ли Фу-цина. Он вскинул карабин, прицелился и выстрелил. Враг взмахнул обеими руками, и его револьвер отлетел в сторону. Ли Фу-цин дал еще два выстрела и побежал к красноармейцу. Тот был ранен, и санитары унесли его. Ли Фу-цин подошел к коню. Убитый белополяк был в офицерской форме. Обыскав его, Ли Фу-цин вскочил на коня и поскакал вслед за частью.