Лю Юн-нянь - Дружба, скрепленная кровью [Сборник воспоминаний китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и Гражданской войны в СССР.]

Во время гражданской войны власть на Украине часто переходила из рук в руки, и в Донбассе положение было неустойчивым: сегодня красные придут, а завтра, глядишь, белые объявились. В этот период среди шахтеров-китайцев распространились два боевых лозунга: «На белых не работать!», «В белой армии не служить!». Их инициатором и настойчивым проводником как раз и был товарищ Шан Чжэнь.

Однажды в начале зимы 1918 года на шахте «Горняцкая» произошло такое событие. Белогвардейцы уже несколько раз безуспешно пытались заманить китайских рабочих в свою армию. Не добившись своего, враги решились на злодеяния. И вот как-то вскоре после завтрака белогвардейский отряд окружил шахту и шахтерский поселок. Из забоев, домов и бараков на площадь согнали более пятидесяти китайцев-шахтеров. Перед ними выступил белогвардейский офицер с шашкой на боку. Он то и дело скалил зубы, силясь улыбнуться, и всячески заискивал перед китайцами.

— Братья! — извивался он ужом. — Мы знаем, как тяжело вам теперь живется. Здесь ваше положение безвыходное. Так пошли с нами, идите служить к нам! Вы подумайте только: мы получаем помощь и от французов, и от англичан, и от немцев! У нас аэропланы, пушки, танки. Продовольствия и обмундирования — хоть отбавляй. На кой же дьявол вам ждать, пока вас мобилизуют в армию красных голодранцев! Они голые и босые, они подыхают с голоду, у них совершенно нет боеприпасов.

И на что только надеются эти бездомные бродяги? Идите же к нам в солдаты! Берите винтовки, клинки, садитесь на коней — и вы заживете на славу!

И на самом деле Красная Армия переживала в то время неимоверные трудности. Многие важные промышленные и продовольственные районы были захвачены и. разграблены белыми и интервентами. Не хватало продовольствия, боеприпасов, плохо обстояло дело с обмундированием.

Тяжко жилось рабочим и крестьянам. Чтобы заставить шахтеров идти в солдаты, белые не выдавали им никакого пайка. Шахтеры вынуждены были жить за счет своих прошлых сбережений и покупать втридорога черный хлеб. А когда денег не было, ничего другого не оставалось, как только питаться дикими кореньями.

Знали все это китайцы-шахтеры, но не поддавались на лживые посулы белобандитов и стояли молча, потупив головы.

Мигом слетела с лица белогвардейского офицера деланная улыбка, сверкнув глазами, он заорал:

— Сволочи вы такие-разэдакие! Согласны или нет? Ну-ка, отвечайте!

Все молчали.

— Отвечайте! Да поживей! — все сильнее кипятился главарь белобандитов.

Переглянулись китайцы между собой, и взоры всех обратились к Шан Чжэню: он ведь бригадир.

Вышел тот вперед и говорит:

— Мы — китайцы и приехали сюда по договору, заключенному между Китаем и Россией, работать, а не воевать. Не пойдем мы в солдаты!

— Не пойдем! Не будем мы воевать! Отправляйте нас на родину!.. — закричали разом все шахтеры.

Какой-то белогвардеец дал два выстрела в воздух. А офицер весь задрожал от злости, выхватил свою сверкающую шашку, размахивает ею и кричит:

— У, проклятые! К нам не идете, а придут голодранцы — к ним сразу побежите. За мной! — скомандовал он.

Подталкивая китайцев штыками и прикладами, белые погнали их на станцию и заперли в окованной железом теплушке.

Молча плакали украинцы — женщины, дети и старики, наблюдая эту сцену. Они хорошо знали вагон, прозванный «душегубкой»: ежедневно увозили в таких вагонах куда-то сотни, тысячи людей, которые затем бесследно исчезали.

Но на этот раз белые не собирались убивать китайцев. Они надеялись вынудить их на капитуляцию под угрозой голодной смерти.

— Ну что ж! — обратился к пленникам один бело-бандит, приоткрыв железный люк. — Не хотите идти в солдаты — жрите теперь железо и запивайте северным ветром!

Прошло два дня и две ночи. Белогвардейцы не давали шахтерам ни есть, ни пить. И только несколько отважных украинских женщин, невзирая на неослабный надзор врага, украдкой под покровом ночи пробирались к «душегубке» и через люк забрасывали внутрь куски черного хлеба, печеную картошку и морковь. Живя впроголодь, они делились с китайскими братьями последним. Это растрогало каждого китайского рабочего до слез. Ведь они прекрасно понимали, какие невероятные страдания выпали на долю народов России. За годы империалистической войны, которую вел царизм, все мужчины — пожилые и молодежь — ушли в солдаты, миллионы из них погибли на полях сражений. Лучшие, наиболее плодородные земли мало-помалу превращались в пустоши. С огромными трудностями выращивали крестьяне и собирали убогий урожай. Но их грабили немцы, белогвардейцы и помещики. Без преувеличения можно сказать, что в то время кусок хлеба и обыкновенная картошка были на вес золота.

Вот почему поступок украинских женщин вдохновил китайских рабочих и укрепил их решимость бороться до конца.

Наступила четвертая ночь. Печально завывал северный ветер, врываясь через решетку люка в «душегубку». Но шахтеры не спали, они сбились в одну кучу, тесно прижавшись друг к другу. Всех мучил нестерпимый голод. Казалось, холодные листы железа покрылись шипами, которые со страшной болью впиваются в тело и пронизывают до самых костей. Голод и холод вконец измотали некогда крепких парней. Бывало, и раньше подолгу не приходилось есть досыта. Но за эти четверо суток беспрерывного голода и холода они ослабли совсем, и жизнь каждого висела на волоске. Человек пять, самые слабые, уже потеряли сознание и беспрерывно бредили. А белогвардейские часовые будто нарочно распевали песни, и время от времени кто-нибудь из них подходил к вагону и спрашивал: «Ну как, китайцы, пойдете в солдаты?»

Перед китайскими шахтерами было два пути: идти в солдаты и остаться в живых или же отказаться и погибнуть в «душегубке». Среди шахтеров началось брожение: одни еще больше укрепились в своем первоначальном решении, другие — заколебались. Кое-кто из колеблющихся стал роптать. Наиболее сознательные и твердые шахтеры повели против них решительную борьбу. Шан Чжэнь припоминает, как говорил он тогда: «Дорогие земляки! Ведь все мы бедные люди. Не будь мы бедняками, будь у нас дома всего вдоволь, ни один из нас не приехал бы сюда. Сейчас русские бедняки подняли революцию, чтобы свалить помещиков и капиталистов и стать хозяевами своей страны. И мы должны помогать им, а не мешать. Бедняки всего мира — одна семья. Мы бедны, но нам не пристало быть бедными духом. Мы умрем, но не пойдем служить к белым». «Красная партия — это партия бедных, — говорил кто-то еще. — Посмотрите, как относятся к нам красные, когда приходят сюда. Они считают нас, китайцев, своими родными братьями. А что бывает, когда приходят белые? Разве мало мы от них натерпелись?»

И твердые, решительные шахтеры резко осудили слабых духом: «Всякий, кто захочет пойти к белым, — тот не человек. Позор трусам, испугавшимся смерти! И как только лезет им в глотку хлеб, который приносят украинские женщины?»