Юрий Кузовков - Глобализация и спираль истории. Книга 2

Но если наличие государственной компании, занимающей монопольное положение в отраслях национальной нефте- и газодобычи может оправдываться необходимостью государственного контроля за природными ресурсами и справедливым использованием доходов от их использования в интересах общества, то образование монополий в большинстве других отраслей (с участием государства или без такового) вряд ли можно чем-то оправдать. Вернее, их можно оправдать как краткосрочную меру – попытку поддержать национальные компании в ответ на международную конкуренцию, но в дальнейшем эта мера неизбежно вызовет еще большее число проблем, о которых выше говорилось. В 1930-е годы, когда опасности монополизации на Западе для всех стали очевидными, в правление американского президента Рузвельта была разработана и осуществлена большая программа по демонополизации всех отраслей. Американскому правительству пришлось прибегнуть к поистине драконовским мерам: многие крупные компании были принудительно разделены на несколько более мелких, от чего не могли не пострадать акционеры этих компаний. Аналогичные мероприятия были осуществлены в западноевропейских странах после Второй мировой войны. Получается, что нынешние тенденции к слияниям и поглощениям постепенно уничтожают ту работу по демонополизации, которую проводили западные государства в тот период и которую, по всей видимости, опять придется повторить, в случае если указанные тенденции вызовут новую Великую депрессию.

Итак, выше были описаны тенденции и явления, вызывающие экономический кризис в эпоху глобализации: демографический кризис, обнищание массы населения, монополизация экономики. Хотелось бы подчеркнуть, что все эти явления не выдуманы мною, а хорошо известны историкам, экономистам и их свидетелями были все люди, жившие в соответствующие эпохи. Так, именно эти причины, по мнению экономистов и экономических историков, привели к тому, что Великая депрессия 1930-х годов стала действительно «великой», длившейся целое десятилетие и приведшей к беспрецедентной безработице и падению производства ([69] pp.9-20; [129] pp.418-419). Но экономисты не могут понять, откуда взялись эти тенденции и почему они совпали во времени и в пространстве, поразив все ведущие страны Запада в 1920-е – 1930-е годы. Проведенный выше анализ показывает, что все эти тенденции в большей или меньшей степени наблюдались во все предыдущие эпохи глобализации; они также происходят, как видим, и в последние десятилетия, с конца 1960-х годов, когда началась нынешняя глобализация.

Есть ли альтернатива глобальной модели развития? В предыдущих главах уже приводились примеры, когда в рамках отдельных стран (ряд западноевропейских стран в XVIII веке, США в XIX веке, большинство стран Запада в середине XX века) была реализована такая альтернативная модель – региональная модель развития. Она возможна, когда отдельная страна или группа стран защищают свой рынок системой достаточно высоких таможенных пошлин: исходя из западноевропейского и американского опыта, они должны быть на уровне не менее 30-50%. Причем, сырье, а также товары, которые страна не собирается производить, могут ввозиться беспошлинно. А импортные пошлины на полуфабрикаты и запчасти должны быть ниже тарифов на готовые изделия – для стимулирования в первую очередь производства последних. Такая протекционистская система позволяет, помимо всего прочего, не утрачивать связь с внешним рынком: даже при таком высоком уровне пошлин предприятия все равно будут понимать, что им нельзя отставать от технологического уровня зарубежных конкурентов. Ведь при современных темпах научно-технического прогресса цены на многие изделия снижаются очень быстро, и если местные производители будут «спать», то им не поможет и высокий уровень импортных пошлин. Но именно он позволит им самостоятельно, или, при необходимости, совместно с иностранными производителями, наладить передовое технологическое производство. Ведь для иностранного производителя намного выгоднее будет создать совместное предприятие внутри страны, чем ввозить туда товары, произведенные за границей, которые будут облагаться высокими пошлинами. А значит – результатом такой модели развития будет рост в соответствующих странах собственного производства и занятости, а не та картина, какую мы наблюдаем сегодня, когда собственное производство во всех странах мира вымывается импортом из нескольких стран, и во всех странах, кроме этих последних, растет безработица и нищета.

Читатель может спросить: в какой мере эти идеи будут понятны предпринимателям и инвесторам. Ведь именно от них будет зависеть успех экономического развития. Мой опыт общения с международными предпринимателями и инвесторами показывает, что как раз им эти идеи очень понятны, в отличие от международной олигархии, или, как сейчас говорят, космократии, которая, как будет показано в следующей главе, всеми силами старается вести против этих идей непримиримую борьбу. В подтверждение могу привести следующие примеры. Как только в начале 2000-х гг. Россия ввела пошлины на импорт легковых автомобилей (в размере всего лишь 20-25%), более десяти ведущих автомобилестроителей (Ford, Volkswagen, General Motors, Toyota, Nissan, Mitsubishi и другие) приняли решение о строительстве в России автомобильных заводов. Строительство этих заводов создаст тысячи новых рабочих мест и в дальнейшем может дать толчок к развитию десятков или сотен смежных отраслей и производств, конечно, если они также будут иметь протекционистскую защиту. В противном случае все это ограничится «отверточной» сборкой из импортных компонентов. Вот еще один пример. В середине 2000-х гг. я общался с представителем крупного японского банка, который рассматривал возможность финансирования строительства в России новых мощностей (или реконструкцию старых) в области нефтепереработки. Но его смущала неопределенность российской государственной политики. Вот если бы, - сказал японский банкир, - государство четко определилось, что оно будет при помощи налогов и тарифов стимулировать производство в России нефтепродуктов, а не как сегодня, экспорт сырой нефти с последующим ввозом в Россию нефтепродуктов по цене намного большей, чем цена нефти, то мы бы были готовы предоставить большие размеры финансирования для нефтепереработки.

Глава XIII. Запретные темы западной исторической и экономической науки

Возникает вопрос – почему западная историческая наука, несмотря на ее высокий профессиональный уровень и огромные размеры выделяемого ей финансирования, не смогла приблизиться к решению тех исторических загадок, о которых шла речь выше: начиная с загадки гибели Западной Римской империи, исчезновения римлян и возникновения феодализма в Западной Европе, и кончая загадкой экономического и демографического кризиса XVII века? Слишком мало было сделано на Западе и в области исследовании процессов глобализации в истории [80] Пожалуй, единственным серьезным исследованием в этой области являются работы И.Валлерстайна по «европейской мировой экономике» XII-XIX вв. , что помогло бы правильной оценке перспектив современной глобализации. Наоборот, вместо решения или попытки решения этих загадок, в последние десятилетия она все больше занималась их замалчиванием или даже сокрытием тех закономерностей, которые однажды уже были открыты или описаны.