Юрий Кузовков - Глобализация и спираль истории. Книга 2

Переписывание истории в политических целях происходило во все времена. Но обычно это ограничивалось историей одной страны – для придания большего значения каким-то событиям в жизни этой страны, важных ее текущему руководству. А тут мы имеем дело с уникальным феноменом – замалчиванием или переписыванием всей мировой истории, причем одновременно всеми ведущими западными государствами и в одном и том же направлении. В чем причина этого феномена?

Если взглянуть в прошлое, то мы увидим, что однажды, два столетия назад, такое уже происходило. До XIX века в Западной Европе преобладала точка зрения о том, что наивысший расцвет цивилизации был достигнут в античную эпоху, причем, как в отношении материальной и духовной культуры, так и в плане количества жившего в ту эпоху населения. Монтескье в 1718 г. писал, что население в античности в 10 раз превосходило уровень, достигнутый к началу XVIII века ([165] CXII). Средние века потому и были названы «средними», что они считались чем-то промежуточным между эпохой деяний великих людей античности и новым временем, и не были достойны того, чтобы им дать какое-то специальное название. Западноевропейское Возрождение было первой попыткой, путем подражания античности, вернуться к величию и сиянию той давно прошедшей эпохи. Кроме того, как говорилось в предыдущей главе, в XVIII веке, под влиянием идей писателей-меркантилистов и произошедшего в XVII веке в Западной Европе сокращения населения и экономического упадка, преобладала точка зрения о том, что протекционизм в торговле способствует сбережению и росту населения, а свобода торговли - деградации. Следовательно, и история упадка античности, вполне возможно, у многих в XVIII веке ассоциировалась с тем упадком, который Западная Европа пережила в предыдущее столетие, и вызывала мысли о возможном сходстве причин этих явлений.

Но в середине XVIII века с яростной критикой этих идей выступил шотландский философ Дэвид Юм. Он был предшественником Канта, философом-субъективистом, отрицавшим возможность познания человеком окружающего мира и наличие в этом мире причинно-следственных связей. Непонятно, как это у него сочеталось с новыми идеями в области истории и экономики (предполагающими объективную картину мира), с которыми он выступил. Тем не менее, он начал отрицать тот факт, что в античности вообще было значительное население, вступив в спор как с предыдущими авторами, включая Монтескье, так и с Р.Уоллесом, выступившим с опровержением его идей [142]; [208]. И что интересно: Д.Юм одновременно выступил также с критикой протекционизма и с пропагандой идей свободной торговли, которую вскоре, уже после смерти Юма, поддержал и развил другой шотландец - Адам Смит. То, что они оба были шотландцы, совсем не удивительно: Англия защитила таможенными барьерами саму себя, но проводила дискриминацию в отношении подвластных ей Ирландии и Шотландии, от чего страдала их экономика и население [82] Так, введя таможенную защиту и привилегии для английской промышленности, Великобритания фактически разрушила процветавшую до того хлопчатобумажную промышленность Шотландии. . И поскольку у обоих шотландцев были причины не любить английскую систему протекционизма и вообще англичан [83] Шотландцы пытались в 1744 г. свергнуть английского короля и посадить на английский трон наследника шотландской династии Стюартов. В ответ англичане на несколько десятилетий ввели в Шотландии режим суровых репрессий. , то стоит ли удивляться, что ее критика с самого начала не была объективной (см. Комментарии к настоящей главе, где приводятся некоторые примеры такой критики со стороны Адама Смита). Стараясь ниспровергнуть основы ненавистного ему английского протекционизма, Юм даже заявил, что он «молится за процветание торговли Германии, Испании, Италии и даже Франции» ([92] p.49) - то есть пусть процветают все, кроме Англии.

Совершенно не удивительно поэтому, что Юм и Смит начали яростную критику английской системы протекционизма. Удивительно другое: атаку на протекционизм и пропаганду идей свободной торговли начал человек (Д.Юм), который предпринял одновременно и атаку на существовавшую до того времени историческую концепцию. В дальнейшем основную атаку на историческую концепцию будут вести исключительно сторонники идей свободной торговли и экономического либерализма. И что любопытно – они будут, как правило, проигрывать в научных спорах, но их концепции все равно будут побеждать. У Юма вряд ли было больше аргументов, чем у Монтескье и Уоллеса, тем не менее, именно его историческая концепция о том, что в античности не было большого населения, была принята английской политической элитой к началу XIX века, возможно, как отмечает Д.Холлингворт, «в квази-политических целях» ([139] p.334). Что это были за цели? Известно, что в тот же период началось масштабное наступление на протекционизм, которое в начале XIX века поддерживало уже большинство английского истэблишмента. Ход дискуссий, проводившихся тогда в английском парламенте, в отличие от тех, которые могут проводиться сегодня, для нас уже не является секретом. Английская элита полагала, что устранение протекционистских барьеров в торговле с другими странами позволит Англии, ввиду ее промышленного превосходства, превратиться в «мастерскую мира». И именно эта цель и была поставлена. А некоторые члены английского парламента высказывались еще определеннее. Один член партии вигов, выступая в Палате общин парламента в 1846 г., представил свободную торговлю как выгодный «принцип», посредством которого «иностранные государства станут для нас ценными колониями, при том, что нам не придется нести ответственность за управление этими странами» ([192] p.8).

Итак, в целях превращения Англии в мастерскую мира, а других стран – в колонии или сырьевые придатки, была начата грандиозная идеологическая и пропагандистская компания. Наиболее активным деятелем в этой компании был Ричард Кобден, в молодости прошедший путь от коммивояжера до купца и промышленника. Сначала было сломлено сопротивление внутренних противников свободной торговли в Англии, в том числе партии консерваторов (тори) и чартистов, представлявших интересы английских рабочих. Затем, в 1846 г., Кобден буквально переехал жить на континент, где в течение 13 лет переезжал из одной европейской страны в другую, агитируя за свободную торговлю ([88] pp.11-12, 28-30). Одновременно по своим каналам такую же пропаганду в Европе вели английский парламент и британские торговые ассоциации. Кроме того, в ряде стран были основаны общества свободной торговли, которые иногда возглавлялись англичанами же – например, в Германии. И вот результат: как пишет экономический историк П.Байрох, «под влиянием этих групп давления и иногда также под более прямым влиянием британцев, большинство европейских государств провели у себя сокращение таможенных тарифов» ([88] p.30).