Марк Курлански - Гавана. Столица парадоксов

Вскоре после того, как Марти присоединился к Гомесу на восточной Кубе, произошла небольшая стычка с врагом. Гомес приказал Марти отойти в тыл. Вместо этого поэт помчался вперед верхом с ружьем наперевес. Или он просто не справился с лошадью?

Как бы то ни было, он, как сам Гомес в Десятилетней войне, получил пулю в шею от снайпера, прятавшегося в высокой траве и вооруженного ружьем «ремингтон». По одним версиям, Марти умер на месте, по другим — пеший испанский солдат узнал его и добил второй пулей. Так что движение за независимость продолжило боевой путь без своего духовного лидера, своего «апостола». Фактически мученическая смерть очень поспособствовала апостольскому статусу.

На восточных холмах Кубы Марти накануне гибели начал, но так и не дописал то, что стало его последним письмом. Он адресовал его своему другу Мануэлю Меркадо, заместителю министра внутренних дел в мексиканском правительстве. В юности, когда Марти вместе с родителями жил в Мексике в эмиграции, Меркадо был его соседом, и они подружились на всю жизнь. В письме Марти рассказывал об опасении, что США приберут к рукам Кубу, стоит испанцам уйти. По его словам, он знал, что так и будет, поскольку жил в брюхе этого чудовища.

Чудовище в самом деле засматривалось на Кубу. Остатки испанской империи рушились на глазах, а Штаты со своей только что набранной империалистической мощью мечтали аннексировать Гавайи, Филиппины, Пуэрто-Рико и — в их глазах это был главный приз — Кубу, райский уголок совсем рядом с их берегами. Этот новый этап «Явного предначертания» пришелся по вкусу большинству американцев, и президент Уильям Маккинли, больше истинный политик, чем истинный империалист, не мог противиться народной воле. И поэтому в 1898 году Соединенные Штаты начали войну с Испанией в Карибском бассейне. Они осуществили именно то, чего боялся Марти, — выгнали испанцев и заняли их место. Плохо вооруженные кубинцы сражались против Испании почти сто лет; хорошо вооруженным американцам они сдались во время четырехмесячного противостояния.

1 января 1899 года Испания ушла с Кубы. В тот же день власть перешла в руки американского военного правительства под руководством генерала Джона Брука.

За год до этого захвата экзальтированный писатель Трамбулл Уайт выпустил книгу под названием «Наши новые владения» (Our New Possessions) с главами про Кубу, Пуэрто-Рико, Гавайи и Филиппины. Раздел про Кубу назывался «Антильская жемчужина» (Pearl of the Antilles) и начинался так:

Величайший остров и величайший город всей Вест-Индии, открытые Колумбом во время его первого путешествия, сегодня впервые увидели возможность тесных торговых и общественных отношений с Соединенными Штатами Америки.

«Величайший остров» оказался большим разочарованием. Американцы в свое время не осознали, насколько он истощен несколькими десятилетиями войны. Службы здравоохранения, дороги и мосты, школы и больницы срочно нуждались в улучшении. Полуторамиллионное население фактически сократилось на двести тысяч с того момента, как Кубинская революционная партия начала войну за независимость в 1895 году. Согласно переписи 1887 года, только один из трех белых кубинцев умел писать, а среди чернокожих и мулатов грамотность составляла только 11 %.

В декабре 1899 года еще один генерал, Леонард Вуд, принял командование. Так начался второй этап американской оккупации. Планов у Вуда было много. В прошлом он руководил американской медицинской службой и очень заинтересовался исследованиями кубинского врача Карлоса Хуана Финлея, открывшего, что желтая лихорадка передается человеку с укусом комара. Вуд привез в американскую армию доктора Уолтера Рида, чьи труды о паразитах и тропических болезнях, особенно о желтой лихорадке, изменили историю медицины. Кроме того, американцы отремонтировали дороги, восстановили мосты, построили школы.

Но скоро Соединенным Штатам расхотелось аннексировать этот проблемный остров, и они решили, что им вполне хватит возможности контролировать его издалека. Поэтому в 1901 году Соединенные Штаты придумали для Кубы новую конституцию: она становилась демократической республикой со всеобщим избирательным правом, отделением церкви от государства и прямыми выборами президента. Но был и подвох в виде ряда ограничений, предложенных тогдашним военным министром США Элиу Рутом. Они не позволяли Кубе подписывать соглашения, ущемляющие ее суверенитет или вгоняющие в тяжелые долги, а также давали американским военным право в любой момент по своему усмотрению вмешиваться в дела Кубы. Конституционная ассамблея Кубы попыталась пересмотреть эти условия, но Соединенные Штаты сообщили, что пересмотра не будет и эти пункты, названные «Поправкой Платта», станут постоянной частью кубинской конституции. В противном случае американская армия отказывалась уходить. Более того, Соединенные Штаты получили право сохранять военно-морскую базу в Гуантанамо в течение следующих восьмидесяти лет.

Кубинцам все-таки удалось добиться отмены «Поправки Платта» в 1934 году, но они до сих пор ведут переговоры о выводе американского флота из Гуантанамо.

В последующие десятилетия Куба мучилась с демократическими выборами, которые иногда приводили к диктатуре, иногда к народным восстаниям и даже вооруженным бунтам — которыми тут обычно сопровождаются все нововведения. Соединенные Штаты не считали нужным прививать демократические идеалы, которые они исповедовали. Когда нелегкие эксперименты Кубы с демократией закончились государственным переворотом Фульхенсио Батисты в 1952 году, американцы поддержали его и даже прислали оружие и снаряжение. Они рассудили, что, по крайней мере, это человек, с которым они могли бы вести дела, хотя главным делом Батисты было собственное обогащение, в основном с помощью связей с американской организованной преступностью.

Кубинцы любят символизм. Когда Фидель Кастро и его революционеры сбросили Батисту, они сознательно взяли Гавану 1 января 1959 года, ровно через шестьдесят лет после прихода американцев.

Когда Соединенные Штаты заняли Кубу в 1898 году, это стало развитием тех отношений, которые уже существовали некоторое время. Американские торговые интересы играли важную роль в кубинской экономике, даже когда остров был испанской колонией; как заметил Троллоп во время своего визита в 1859 году: