Роман Воликов - Ревизия

В. Например?

О. Решил с Трилиссером[2] отношения возобновить. Предложил сделку — я возвращаю его в руководство наркомата, а он организует устранение Ежова. Под Трилиссером лаборатория по изготовлению ядов находилась, по линии Коминтерна, план был медленно, в течении нескольких месяцев, кабинет Ежова ртутными парами отравлять. Глупо, конечно, я и говорю, запаниковал я тогда. Трилиссер меня же и сдал потом, мне это сам товарищ Ежов сказал после ареста.

В. Отравление кабинета Ежова действительно имело место?

О. Точно я не знаю, но думаю, что Трилиссер обманул меня. Мы с ним по рукам ударили буквально за месяц до того, как меня с должности наркома внутренних дел сняли. Он (Трилиссер) хотел на стульчике в сторонке сидеть и смотреть, кто победит. Я и сам тогда надеялся, что эти тучи вокруг меня — аппаратные игры. Отгремит буря, рассосётся всё, успокоится. Так ведь было уже в середине двадцатых, когда драка в партии с оппозицией небывалая происходила. Я признаться, думал, местечко всё же найдётся для меня, я кадр опытный, с заслугами, зачем же меня вот так по асфальту размазывать.

В. Расскажите о Ваших взаимоотношениях с секретарём Горького Крючковым.

О. Ну, он давно был моим сексотом, не последнюю скрипку сыграл в возвращении Горького из Италии на Родину. Пронырливый человек, с полуслова мысль ухватывал. Когда я женой Макса[3] заинтересовался, как мужчина, он Макса активно отвлекал на разные пьянки-гулянки.

В. Вы давали поручение Крючкову довести сына Горького до летального исхода?

О. Прямого поручения не давал. Я уже сказал, Крючков быстро соображал, что надо и кому. Пока Макс пьянствовал, у меня была возможность Тимошу[4] утешать. А то, что Макс по пьянке простудился и заболел воспалением лёгких, то не злой умысел, а роковая случайность.

В. Какие ещё поручения Вы давали Крючкову?

О. Больше никаких.

В. Вы недоговариваете…

О. Вы об этом разговоре с Крючковым о жертве Горького? Был такой разговор, кажется, в ноябре тридцать пятого года, у меня на даче в Озерках. Крючков пьяный был в дребадан. Начал бросать какие-то дурацкие намёки, что некие круги, то ли эмигрантские, то ли немецкие, на Западе готовы на меня сделать ставку. Мол, от меня требуется показать, что я хороший мальчик, чтобы красивую жертву сделал, шумную, мол, сталинский режим довёл великого человека. «Старик-то у нас совсем плох», — таращил на меня пьяные глаза Крючков. Я, признаться, этой болтовне значения не придал. С какими там кругами Крючков знаком может быть, окололитературный печенег, ничтожество, строго говоря. Не серьёзно это, так большие дела не делаются.

В. Вы отрицаете вероятность убийства Горького? Странно, на суде вы утверждали другое, что давали указание врачам на неправильное лечение товарища Горького.

О. Да причём здесь суд. Мне что велели говорить, я то и говорил. Однозначно, никакой необходимости в убийстве Горького не было. Старик действительно и так был плох, особенно после смерти сына. Я точно знаю, он просился уехать за границу, от товарища Сталина этого добивался, Сталин отвечал уклончиво. Не жилец был Горький, никаких причин приближать естественную смерть не было.

В. Хорошо. Когда Вы установили контакт с Караханом[5]?

О. В начале тридцать шестого года. Я тогда в полном тупике находился. Было ясно, что меня сожрут с потрохами, как только процессы над троцкистами пройдут. Выбросят за ненадобностью, крупно повезет, если не расстреляют. Ежов держался со мной ровно, вежливо, это похуже, чем когда кричат. Карахан тогда замкоминдела был и посол в Турции по совместительству, важная персона, вот у кого действительно обширные связи на Западе были, так это у него.

В. Делал ли Вам какие-то предложения Карахан?

О. Поначалу это были разговоры. Надо сказать, что Карахан положение в стране верно оценивал. Он так и сказал через некоторое время: «Если будет мировая война, а она будет, вопрос считанных лет, наши шансы на победу ничтожны». «И что же делать?» — спросил я. «А что в таких случаях делают евреи, товарищ генеральный комиссар государственной безопасности?» — сказал Карахан. «Евреи все разные, — ответил я. — Это только в головах у сионистов один народ. Что до моего высокого звания, думаете, не понимаю, что это просто кость, которую кинули цепному псу. Захотят отобрать, отберут». «Вы знаете, я в Китае долго работал, — сказал Карахан.- Так там над этой монгольской поговоркой: „Коней на переправе не меняют“ всегда посмеиваются, а что ещё нищим монголам делать, если лошадь одна». «Если речь идёт о Троцком, — сказал я. — Я на сбитых лётчиков не ставлю». «Я тоже за реальных людей, — сказал Карахан. — Пусть Троцкий папуасов на свою перманентную революцию вдохновляет. Этим любая услада хороша, лишь бы по лесам с пулемётом бегать. А лучше пусть умные книжечки пишет, про красный термидор, почитаем, посмеёмся. Мы с Вами люди взрослые, хотелось бы человеческой жизнью пожить».

В. Ясно. На сегодня достаточно. Я распорядился, чтобы Вам в камеру принесли чистую одежду.

О. Спасибо.

[1] Кривицкий В. Г. (С. Г. Гинзберг, 1899—1941) — высокопоставленный сотрудник ИНО НКВД, бежал из СССР в 1937 году, в феврале 1941 года погиб при невыясненных обстоятельствах в США.

[2] Трилиссер М. А. (1883—1940) — в 1921 году по предложению Ф. Э. Дзержинского поступил в ВЧК, организовал и возглавлял систему внешней разведки. В 1934 году после конфликта с Г. Г. Ягодой перешёл на работу в Коминтерн, где занимался специальной (диверсионной) подготовкой. Арестован в 1938, расстрелян в 1940 году.

[3] Пешков М. А. (1897—1934) — сын писателя Максима Горького и его первой жены Екатерины Пешковой. Отличался нервным характером, много пил. В 1932 году вместе с отцом вернулся в СССР. Умер 11 мая 1934 года от воспаления лёгких.

[4] Пешкова (урождённая Введенская) Н.А. (1901—1971) — жена М. А. Пешкова, невестка Максима Горького. Предполагается, что она была любовницей Г. Г. Ягоды

[5] Карахан (Карахенян) Л.М. (1889—1937) — крупный советский дипломат, с 1926 года заместитель наркома иностранных дел СССР. В 1937 году арестован и расстрелян.

Протокол допроса № б/н от 15 марта 1938 года

В.Вам было известно, что Карахан работает на немецкую разведку?

О.Честно сказать, мне это было всё равно. Карахан такой тип, который может работать на все разведки мира, и при этом будет работать только на себя. Мне это, знаете, близко. Я тогда подумал, если умнейший Карахан уверен, что нам каюк в будущей войне, то надо и гнуть в эту сторону.

В.Что конкретно Вы решили?

О.Я тогда решил запустить двойную игру. С одной стороны через дипломатов готовить почву для реального переворота в стране. Можно сказать, мелкобуржуазного — никаких троцкистов-коммунистов, никаких старых большевиков, в этом смысле московские процессы над оппозицией очень кстати оказались. Карахан на роль нового главы страны не тянул, мелковата фигура, да и сам он не очень хотел из-за ширмы выходить. Посаженным дядькой хорошо Сокольников[1] смотрелся, и глуповат в меру, и на Западе определённый авторитет имеет, и в кровожадности не замаран, был одним из немногих, кто против отмены НЭПа выступал, в целом, удачная умеренная фигура.