Александр Шевякин - 3 шага в пропасть

В результате признают, что «После смерти Сталина была утеряна глубина теоретических проработок проблем общественного развития. Мы марксизм-ленинизм (…) свели до выступлений генерального секретаря, (…) да еще старались объяснить, что это новый вклад в теорию» [2.06. С. 4].

Такова собственно говоря, некоторая часть общей истории.

По моему мнению, для широкого читателя будет несколько затруднительно понимать: что это ни за явление и как вообще такое может быть. Однако, если указать всем хорошо известный, а самое главное, пример, описывающий ситуацию полностью, то всякие затруднения отпадут. Поэтому мы это делаем, но пусть меня простят все те читатели, которые привыкли к тому, чтобы автор точной книги не позволял себе отвлекаться на беллетристику — мы вынуждены пойти на такое, единственный раз, но мы это сделаем. Итак, принеся наши извинения таким читателям, начинаем с примера не документального, но зато всем неплохо известного. А взят он из романа «Семнадцать мгновений весны» Ю. С. Семенова. Опять же я не могу указать только на один какой-то фрагмент, а речь идет там о целой сюжетной линии, но такой, которая является линией самого дальнего плана.

В книге, по-моему, прослеживается четыре сюжетных линии, довольно тесно переплетных между собой. Первая линия: Штирлиц получает задание из Центра сорвать переговоры Гиммлера (через начальника своего штаба обергруппенфюрера СС Карла Вольфа) с Алленом Даллесом, и выполняет его через гиммлеровского конкурента М. Бормана; вторая линия: проверка Холтоффом всех дел Штирлица по приказу начальника гестапо Мюллера; третья линия: разоблачение радистки, ее арест самим Штирлицом, ее случайное спасение и счастливый вывоз через Швейцарию; четвертая линия (нас интересующая!) начинается несколько ранее основных событий: в 1944 году гестапо арестовало физика-ядерщика Рунге, как избравшего «вражеский путь развития физики», да еще и человека с примесью еврейской крови! Штирлиц занялся делом физиков по поручению своего шефа Шелленберга, он постарался, чтобы Рунге остался в тюрьме, и, таким образом атомная бомба не была создана фашистской Германией. Холтофф, по поручению Мюллера, который держал Штирлица «под колпаком», провоцировал последнего на уход на Запад через окно на швейцарской границе, при этом «глупый, доверчивый» Холтофф получил бутылкой коньяка по голове и был доставлен в кабинет начальника гестапо. Когда Мюллер устроил Штирлицу проверку (это как бы финал второй сюжетной линии), первые вопросы касались именно дела физиков, а уж потом Мюллер начал игру вокруг чемодана с рацией и шифровкой в Берне. Вот так это выглядит вкратце, но здесь есть кое-какие красноречивые детали и мне было бы нужно их напомнить [2.07. С. 66, 89,93,141,176–179,203-206,208].

Больше ничего в книге по «делу физиков» нет.

Стоит, разумеется, прокомментировать эту сюжетную линию и все то, что с ней связано; тем более, что в этом художественном произведении отражено все то многообразие методов, которое мы не сможем найти в реальности: «нашими» «штирлицами» все надежно упрятано так, что и концов не сыскать — так что, повторяю, не найдя описания ни одного реального явления во всей полноте, я вынужден был пойти по пути беллетристики.

Итак, если описать весь ход этой линии в хронологическом порядке, то события происходят так: Рунге делает важное открытие — это открытие противоречит всему тому, что «понаоткрывали» другие — но у этих других хорошие отношения с сильными мира сего — от них следует донос на Рунге — анализ доноса и положительная санкция шефа гестапо Мюллера — арест физика Рунге — информация об этом «доходит» до Штирлица — обработка «в темную» Штирлицем Шелленберга — получение Штирлицем задания курировать разведывательную сторону «дела физика Рунге» — Штирлиц убеждается в том, что методологически прав Рунге и оставляет последнего сидеть в лагере — Штирлиц постоянно работает по прикрытию своей игры — Штирлица раскрывают, но доказать ничего не могут: позиция «вредителя» Штирлица по-своему безупречна, прежде всего потому, что заранее продумана. Он надежно подстрахован, а как только его прижал Холтофф, он сразу же выдает свое безупречное алиби: я-де поверил « старым членам движения, проверенным арийцам и физикам, которых лично награждал сам фюрер». Какие после этого могут претензии лично к нему? Именно это стоит выделить — здесь у Штирлица и ему подобных идеальное прикрытие и ни одну операцию такие люди не начинают не имея такого рода алиби: «Холтофф ходил вокруг самых уязвимых узлов в его операции с физиками. Однако Холтофф был недостаточно подготовлен, чтобы сформулировать обвинение, а каждый пункт, к которому он выходил — скорее интуитивно, чем доказуемо, — мог быть опровергнут или, во всяком случае, имел два толкования».

И позиция самого Штирлица настолько безупречна, что даже шеф гестапо Мюллер, совершивший ошибку в самом начале интриги, вынужден признать «правоту» Штирлица и перейти на его сторону. Штирлиц находится в очень выгодном положении — он воспользовался заранее проигрышной для гестапо ситуацией, продумал дальнейшую игру, и, даже вроде бы обороняясь, все равно имеет шансы на победу. Он в такой ситуации, когда прикрывается мнением либо изначально глупого, либо обработанного начальника, в том числе и самого высокого ранга. Итак, надо иметь как минимумдве трактовки своих действий,и тогда никто не придерется. Обратите внимание, что система доказательств Штирлица строится на идеологемах. Он начинает говорить точь-в-точь, как доктор Геббельс. Он (дока Штирлиц, как говорится о нем в одном месте книги) не строит свои доказательства на логике, а на разного рода терминологических мистификациях, которые вносят дополнительные сложности в неустоявшийся понятийный аппарат и затуманивают существо рассматриваемой проблемы. Воистину: ай да Штирлиц, ай да сукин сын!

И хотя речь здесь идет о конкретном, да еще и самом грозном на сегодня оружии, но здесь фигурирует еще и прикладная наука…

Рассказать обо всех операциях типа «Дело Штирлица против Рунге», проведенных в позднем СССР немыслимо, и мы только сможем отметить некоторые. Итак, под свертыванием мы будем понимать усилия по остановке развития передовой науки и уничтожение научных школ; закрытие, сокращение и прекращение деятельности организационно-функциональных структур, игнорирование мирового опыта, отказ от лучших методов в пользу набора бессмысленных идеологических штампов, увольнение, снятие, перевод и/или арест научных кадров и тех, кто поддерживает их в администрации — так всегда создаются на первый взгляд неадекватные системы, за которыми замаскированы замыслы нанести подлинный ущерб. Эти в целом частности могут быть совершенно различными. Наши поиски будут по-своему неупорядоченными и касаться не только общественных наук, но и общих моментов, связанных с наукой и техникой.