Наталья Пушкарёва - Частная жизнь русской женщины XVIII века

К этому добавлялись ежедневные и особенно субботние уборки, когда в избах мыли полы и лавки, а стены, потолки и полати скребли ножами: «Дом вести — не крылом мести». Этнографы, описывавшие и изучавшие быт российских крестьян в XIX в., отмечали, что в сибирских домах «чистота соблюдалась до чрезвычайности»; полы, если они были деревянными, старались держать «в изумительной белизне», а опрятность в одежде была «необходимым обрядом». [503] Миненко. С. 111; Фальк. С. 348–360. В центральных губерниях дело могло обстоять иначе («Опрятность соблюдается относительно. Мытье пола устраивается раз в неделю. Платье не особенно чистое…»), однако и там «неопрятная хозяйка была редкостью». [504] РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 32. Л. 29–30; Д. 40. Л. 1об.; «…крестьяне крайне неопрятны… Избу моют лишь на Пасху» (РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 51. Л. 11; Д. 8. Л. 6; Д. 71. Л. 13).

Крестьянки спали летом по три-четыре часа в сутки, изнемогая от перегрузок (надсады) и страдая от болезней. Яркие описания курных изб и антисанитарных условий в них можно найти в донесении московского уездного предводителя дворянства по вотчинам Шереметевых. Самой распространенной болезнью была лихорадка (горячка), обусловленная проживанием в курных избах, [505] РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 33. Л. 8-10; Быт. С. 282; РГАДА. Ф. 1252 (Шереметевы). № 376 (Останкино). Л. 10–10об.; Щепетов К. Н. Крепостное право в вотчинах Шереметевых. 1708–1885. Л., 1945. С. 204–205; Семевский В. И. Крестьяне в царствование… Т. I.C. 286–287. где вечером и ночью было жарко, а утром холодно. Изображения же русских курных изб в живописи XVIII в., как правило, идеализированы: внутренность изб имеет на них чуть ли не зальный размах, а полуголые женщины и дети кажутся попавшими в них с картин Фрагонара. Лишь некоторые детали материального быта (люльки, печь, лавки и т. п.) действительно отличаются реальным сходством с существовавшими. [506] См., напр.: Лепренс Ж.-Б. Внутренность русской избы ночью. Рисунок // Брук. С. 67, цв. вкл.

Тяжесть труда земледельца заставляла российских крестьян жить неразделенными, многопоколенными семьями, которые постоянно регенерировались и были исключительно устойчивыми. В таких семьях «на подхвате» была не одна, а несколько (по мнению А. Я. Ефименко, не менее 10) [507] Крюкова. С. 103; Ефименко А. Я. Крестьянская женщина. С. 205. женщин: мать, сестры, жены старших братьев, иногда — тетки и племянницы. Отношения нескольких «хозяек» под одной крышей не всегда бывали безоблачными; в повседневных дрязгах было немало «зависти, злословия, бранчливости и вражды», отчего, как полагали этнографы и историки XIX в., «разстраивались лучшие семейства и подавались случаи к разорительным разделам» [508] Семевский В. И. Домашний быт и права крестьян XVIII в. // Устои. СПб., 1882. № 2 С. 70. (общего имущества). В действительности причинами семейных разделов могли быть не только эмоционально-психологические факторы, но и социальные (стремление избежать рекрутчины: жену с детьми без кормильца не оставляли, а из неразделенной семьи нескольких здоровых мужчин могли «забрить» в солдаты, невзирая на их «семьистость»; по указу 1744 г. в случае, если кормильца забирали из семьи в рекруты, жена его становилась «от помещика свободной», однако же дети оставались в крепостном состоянии). [509] См.: ПСЗ. Т. XII. № 9019. С. 197. Были и материальные льготы (возможность повысить имущественный статус при отдельном проживании). [510] Тема семейных разделов у русских крестьян прекрасно разработана американскими крестьяноведами. См., напр.: Frierson С. А. The Peasant Family Division and the Commune // Paper, Presented to the Conference on the Commune and Communal Forms in Russia. University of London. 7.11.07. 1986 (Published: Land Commune and Peasant Community in Russia. Ed. R. Bartlett. L., 1990. P. 303–321; Eadem. Razdel: The Peasant Family Divided // The Russian Review. Cambridge (Mass.), 1987. V. 46. P. 35–52.

Семейные разделы стали распространенным явлением уже в XIX в., а в рассматриваемое нами время оставались еще достаточно редкими. Напротив, многопоколенные и братские семьи были весьма типичным явлением. От женщин в них ожидалось — несмотря ни на что — умение ладить друг с другом и совместно вести дом. [511] Информатор фонда В. Н. Тенишева из Шуйского уезда привел поговорку: «Уж, видно и сама-то жох, коли из пяти снох ни одной хорошей не выискала», выразившую суть дела: большуха должна была уметь уживаться с молодыми (РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 66 (Шуйский уезд). Л. 9).

Большое, и даже более значительное, чем в повседневном быту привилегированных сословий, имели во многопоколенных крестьянских семьях бабушки, которым, кстати сказать, в те времена часто было едва за тридцать. [512] Семевский В. И. Домашний быт… С. 78–84. Бабушки — если не были стары и хворы — «на равных» участвовали в домашних делах, которые в силу их трудоемкости представительницы разных поколений часто делали вместе: стряпали, мыли полы, [513] «…группа женщин в пять-шесть человек, переходя из дома в дом..» (РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 40. Л. 1–2). бучили (мочили в щелоке, кипятили или парили в чугунах с золой) одежду. Менее трудоемкие обязанности строго распределялись между старшей женщиной-хозяйкой и ее дочерьми, невестками, снохами. Жили относительно дружно, если большак (глава семьи) и большуха (как правило, его жена; впрочем, большухой могла быть и вдовая мать большака) [514] «Большуха — не всегда жена большака. Ею может являться не только замужняя женщина, но и вдова или девушка или одна из снох. На большухе лежит распорядительство всеми женщинами…» (РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 32 (Меленковский уезд). Л. 3). относились ко всем одинаково. Семейный совет состоял из взрослых мужчин, но большуха принимала в нем участие. Кроме того, она заправляла всем в доме, ходила на базар, выделяла продукты для повседневного и праздничного стола. Ей помогала старшая сноха или все снохи по очереди.

Самой незавидной была доля младших снох или невесток: «Работать — что заставят, а есть — что поставят». Невестки должны были следить за тем, чтобы в доме все время были вода и дрова; по субботам — носили воду и охапки дров для бани, топили особую печь, находясь в едком дыму, готовили веники. Младшая сноха или невестка помогала париться старшим женщинам — стегала их веником, обливала распаренных холодной водой, готовила и подавала после бани горячие травяные или смородинные отвары («чай») — «зарабатывала себе на хлеб». [515] Даль. С. 392–393; РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 50. Л. 2–6.

Разведение огня, прогревание русской печи, ежедневная стряпня на всю семью требовали от хозяек ловкости, умения и физической силы. Ели в крестьянских семьях из одной большой посудины — чугунка или миски, которые ухватом ставились в печь и им же вынимались из нее: юной и слабой здоровьем невестке с таким делом было непросто управиться — в этом легко убедиться, разглядывая изображения крестьянского обеда в зарисовках сына придворного конюха И. А. Ерменева («Обед», «Крестьяне за обедом») и И. Я. Меттенлейтера («Деревенский обед», 1786 г.). [516] См.: Брук. С. 159. Ил. 133–134, С. 178. Ил. 141. Старшие женщины в семье придирчиво проверяли соблюдение молодухами традиционных способов выпечки и варки. Всякие новшества встречались враждебно или отвергались. Но и молодухи не всегда с покорностью сносили излишние притязания со стороны родственников мужа. Они отстаивали свои права на сносную жизнь: жаловались, убегали из дому, прибегали к «колдовству». [517] Анохина Л. А., Шмелева М. Н. Культура и быт колхозников Калининской области в прошлом и настоящем. М., 1964. С. 117; Миненко. С. 155.