Наталья Пушкарёва - Частная жизнь русской женщины XVIII века

Весьма характерно в этом смысле поведение первой невесты Г. Р. Державина — Екатерины Бастидоновой. До 34 лет поэт не был женат, хотя его окружало немало знатных и богатых невест, и лишь в 1743 г., пораженный красотой девушки (дочери португальца), решил посвататься к ней. Описывая тот день и себя самого (в третьем лице), Г. Р. Державин вспоминал: «Любовник жадными очами пожирал все приятности, его обворожившие, и осматривал комнату, прибор, одежду и весь быт хозяев». Сочтя недостаточным согласия матери Екатерины, он решил переговорить с самой девушкой, но добился от нее лишь признания, что вопрос об их совместном будущем целиком в руках ее «матушки» («от нея зависит»). [76] Комаровский. С. 120–121; Толченов. С. 40; Долгорукова. С. 44; Державин. С. 128.

Об определяющей роли родителей в решении вопроса о замужестве пишут и другие авторы мемуаров (в том числе более поздних). Вот что писала, скажем, А. Е. Лабзина: «Мать моя отговаривалась моей молодостью… Он дал перепоручение своей племяннице-девушке, чтоб она меня спросила, с удовольствием ли я бы пошла за него и не противен ли он мне… Лета мои (тогда были. — Н. П .) таковы, что об этом мне думать (было) нельзя. И в совершенныя лета не позволила бы себе думать о замужестве… А мое сердце словно билось и тосковало, видя их тайные переговоры… И так дело было решено без меня… Мать лишь сказала: „Необходимость меня заставляет сие сделать (она была при смерти. — Н. П .). Будь же спокойна и знай, что без воли Божьей ничего не делается…“» [77] Лабзина. С. 27–30. Совершенно схожие воспоминания мы найдем и у таких мемуаристов, как М. В. Данилов, [78] «…понравилась мне заочно, потому что богата…» (Данилов. С. 50). А. П. Керн («…был Керн. Этот доблестный генерал был мне так противен, что я не могла говорить с ним. Имея виды на него, батюшка мой отказывал всем просившим моей руки и пришел в неописанный восторг, когда услышал, что герой ста сражений восхотел посвататься за меня и искал случая объясниться со мною… Когда нас свели и он меня спросил: „Не противен ли я вам?“ — я отвечала нет и убежала, а он пошел к родителям и сделался женихом…»), [79] Керн. С. 121–122. Н. В. Басаргин, [80] Басаргин. С. 33. Согласие родителей на брак было получено в письме. англичанка Марта Вильмот. [81] «Мадмуазель Сурмина скоро выходит замуж. Конечно, она никогда не видела своего promis (жениха. — Н. П .), но все равно родственники уладят дело и придут к соглашению…» (Вильмот Марта. С. 315).

«Не сказав ни слова» будущей супруге, урожденной А. П. Буниной (во втором браке Елагиной — известной хозяйке литературного салона второй трети XIX в.), посватался в 1805 г. к родителям невесты В. И. Киреевский. [82] Цит по.: Кавелин. С. 136. М. А. Дмитриев (1796–1866) в своих мемуарах отметил, что решение главы семьи, касающееся замужества и женитьбы, могло перевесить и доводы разума, и надежды на карьеру: достаточно было одного соображения отца, что дочь выдается «за хорошего человека и богатого дворянина», чтобы бракосочетание состоялось, и скорейшим образом. [83] Дмитриев М. С. 423.

Выбирая для дочерей спутников жизни, родители прежде всего полагались на собственный жизненный опыт: на человека без состояния они часто смотрели как на «бьющего баклуши», «пустого» и порой жестоко таким образом просчитывались. Именно так обстояло дело с неудачным сватовством к Грушеньке Яньковой графа Ф. П. Толстого, ставшего впоследствии и тайным советником, и вице-президентом Академии художеств, но поначалу, в молодости (ему было около 30), не произведшего впечатления на родственников девушки. Меж тем «Грушеньке он очень нравился», вспоминала позже мать. [84] Янькова. С. 252.

Иногда матери препятствовали браку симпатизировавших друг другу молодых людей исключительно по причине сохранения традиции «очередности» выдачи замуж («могу ли я отдать меньшую, когда старшие две сестры не замужем?»). Таким образом, некоторые матушки могли «терзать» — по словам мемуаристки — молодых людей годами, не позволяя даже «пороптать на мать или пугнуть ее». [85] Янькова. С. 291–293.

Аналогичный пример — в котором роль препятствия принадлежала уже старшей сестре — приводит в своих воспоминаниях С. В. Скалон. В крестьянском быту традиция выдавать замуж по старшинству трансформировалась в обычай одевать младших сестер хуже, чем старших, даже «не пускать по воду до выдачи старшей замуж». Традиция очередности выдачи замуж нашла косвенное отражение и в поговорках («Через сноп не молотят, через старшую молодку не дают»), [86] Скалон. С. 353; РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 977. Л. 5; РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 59. Л. 3. а также в сюжетах русских сказок, где младшая дочь (как и младший сын) представлены обычно (особенно в завязке сюжета) плохо одетыми, незаметными, непримечательными.

Несогласие в вопросе о замужестве с мнением родителей заставляло многих юных девушек совершать неожиданные и предосудительные — с точки зрения господствующих представлений о морали — поступки. Так, например, семейное предание семьи Державиных сохранило историю младшей сестры Д. А. Дьяковой (жены поэта) — Марьи Алексеевны Дьяковой, которую родители не хотели выдавать замуж за Н. А. Львова, впоследствии ставшего талантливым архитектором. Семейный биограф Державиных И. Хрущов писал впоследствии, что девушка «вышла к Николаю Александровичу (Львову. — Н. П .) тайком через окно, поехала за женихом, да и обвенчалась с ним, тайком же вернулась к родителям прямо из церкви и стала жить у них по-прежнему, до поры до времени не объясняя о случившемся браке…». [87] РЭМ. Ф. 7. Оп. 1. Д. 28. Л. 1; Д. 907. Л. 7. См. также: Крюкова. С. 132–133. Та же история — и весьма подробно! — изложена С. В. Скалон в воспоминаниях, так как Н. А. Львов был другом ее отца, В. В. Скалона. См.: Скалон. С. 342. Аналогичную историю любви и тайного венчанья (из-за несогласия матерей жениха и невесты) князя А. Ф. Щербатова и княжны В. П. Оболенской (конец XVIII в.) рассказал П. А. Вяземский. [88] Вяземский. С. 540. О возможности непризнания подобного «тайного брака» офицера и юной барышни упомянула в своих мемуарах М. С. Муханова: «Офицер гвардии… подкупил старую няню, водившую девиц в церковь, и таким образом похитил одну из них. Новобрачных застали за столом после брака, который признан был незаконным и расторгнут…» [89] Муханова. С. 214. Однако примеров подобных браков «супротив воли» родителей и родственников все же было немало, [90] «Побег» юной дворянки «считался великим позором», и родственники и потомки не раз вспоминали, что «ея мать не вышла замуж, а бежала …» (Янькова. С. 369). хотя многие из них кончались весьма драматически для молодых неопытных девиц. Так, скажем, Е. П. Янькова привела в своих воспоминаниях случай «времен императора Павла» с одной юной девицей, склоненной молодым офицером к заключению тайного брака и побегу из родительского дома. После рождения ребенка офицер, оказавшийся женатым и лишь инсценировавший тайное венчание, бросил девушку. «Не известно, помирилась ли она со своими родными», но — согласно ее прошению на имя императора — офицер-обманщик был разжалован и насильно пострижен в монахи. [91] Янькова. С. 326–327.