Иван Оченков - Царь [СИ]

— Пан гетман, — звонким голосом спросил он у невозмутимо взирающего на все это Ходкевича. — Как вы думаете, долго ли сможет продержаться Смоленск, против нашей армии?

— Шеин оборонялся от вашего царственного родителя два года.

— Однако, две осады подряд вряд ли благотворно сказались на стенах города.

— Может быть, но наши лазутчики докладывали, что московиты не теряли времени даром. И, похоже, они не ошиблись.

— Вы думаете?

— Я вижу, ваше высочество. Посмотрите вон туда. Там был пролом, сделанный при прошлой осаде, и в него же ворвались войска герцога Мекленбургского.

— Да-да, а что это?

— На его месте теперь целый бастион.

— Но он, кажется, земляной?

— Нет, земля там только сверху, а на самом деле он из камня и кирпича. И на нем много славных пушек.

— Но ведь мой отец приказал вывезти большую часть артиллерии после взятия города.

— Верно, — оставался невозмутимым гетман. — И ваш мекленбургский кузен наверняка был ему за это очень благодарен.

— Право, пан гетман, вы несносны, — наморщил нос Казановский. — Не может быть, чтобы схизматики устояли перед таким войском как наше.

— Ваша милость, может думать что угодно, — усмехнулся Ходкевич. — Но я далеко не в первом своем походе и могу вам точно сказать. В поле московиты, конечно, уступают нам, но в обороне за крепкими стенами им нет равных!

— Именно поэтому я и не собираюсь торчать под этими стенами! — немного горячась, заявил Владислав. — Здесь надо оставить небольшой заслон и двигаться дальше. Можайск укреплен далеко не так хорошо как Смоленск, а Москва и того хуже.

— Но у нас не хватит войск на наступление и блокаду, а у Прозоровского в городе весьма значительные силы!

— Сегодня не хватит, пан гетман, но что принесет нам грядущий день? Впрочем, я полагаю надо все-таки дать смолянам шанс впустить своего законного царя и тем самым избежать гибели. Кого бы послать парламентером?

— Пошлите меня, ваше высочество! — пылко вскричал Казановский.

— Нет, Адам, ты нужен мне здесь. Пусть это будет, пан Модзалевский.

Услышав приказ королевича, молодой пышно одетый шляхтич поклонился и тронул шпорами бока своего великолепного жеребца. Тот взвился было на дыбы, но удержанный железной рукой своего седока, резвой рысью пошел вперед. Вслед за ним поскакали горнист и жолнеж с длинной пикой, на конце которой развевался белый платок. Через четверть часа посланник и его спутники были уже перед воротами крепости.

— Чего надобно? — раздался крик со стены в ответ на замысловатый сигнал выданный трубачом.

— Выборный царь Московский Владислав, требует, чтобы вы открыли ворота его победоносной армии!

— А это кто такой? — немедленно ответил насмешливый голос. — У нас, слава богу, настоящий царь есть, православный! И других нам без надобности.

— Клятвопреступники! — завопил Модзалевский. — Ведь вы все целовали королевичу крест.

— Шел бы ты отсюда вместе со своим королевичем, убогий!

— Пся крев! — выругался шляхтич. — Быдло, холопы, варвары…

— А будешь лаяться – подстрелим! — посулили ему в ответ со стены.

Однако парламентер уже развернул коня и двинулся вместе со своими провожатыми прочь. Вернувшись к Владиславу, он не жалея красок описал ему разговор, но тот и не подумал оскорбиться. Поблагодарив посланца за выполненное поручение, он направился к уже расставленному для него шатру и скрылся в нем вместе со своим фаворитом. Оказавшись внутри, они скинули плащи и передали их вместе с саблями слугам.

— Ну и где наш гость? — спросил королевич, едва те вышли.

— Я здесь, ваше высочество, — раздался тихий голос и к ним вошел ксендз Калиновский.

Впрочем, узнать в нем католического священника было мудрено. Одетый как средней руки шляхтич, он мало чем отличался от любого из участников похода.

— Вас просто не узнать, святой отец! — удивленно воскликнул Владислав.

— Как говорят ваши будущие подданные, — усмехнулся иезуит. — С волками жить, по-волчьи выть.

— Вы были в Смоленске?

— Да.

— И что вы можете сказать о его укреплениях?

— Вам не взять этот город, по крайней мере, с налету.

— Его так хорошо укрепили?

— Более чем.

— Но вы обещали…

— Я ничего вам не обещал, это вы обещали, что если займете принадлежащий вам по праву трон, будете всячески содействовать распространению истинной веры.

— Я не отказываюсь от своих слов, однако, вы тоже…

— Орден окажет вам все возможное содействие, в вашей миссии.

— Вы говорили с Прозоровским?

— Да.

— И что, он откроет ворота?

— Разумеется нет.

— Как вас понимать?

— Так и понимайте. Если вы пойдете на приступ, воевода его отобьет, причем, с легкостью. Зная о реальном положении дел, я склонен думать, что он не бахвалится.

— Но я понял ваши донесения так, что переговоры увенчались полным успехом!

— Так и есть.

— Боже правый, я отказываюсь вас понимать, святой отец!

— Что же тут непонятного? — бесстрастно отозвался Калиновский. — Князь человек разумный и осторожный. Он не станет открывать вам ворота, но не станет и противодействовать.

— То есть?

— Ключи от вашего трона, сын мой, отнюдь не в Смоленске. Они в Москве и чем быстрее вы туда попадете, тем быстрее коронуетесь. А вот когда вы станете русским царем, тогда ваш верноподданный князь Прозоровский, и откроет ворота своему сюзерену.

— Значит, мне нужно идти к Москве?

— И чем быстрее, тем лучше. Ваши сторонники ждут вас, однако они многим рискуют. Мекленбургский дьявол очень хитер. Он только притворяется милостивым и незлобивым, а на самом деле его люди не дремлют. Никто не может быть спокоен пока трон занят узурпатором. Ни высокий чин, ни древний род, не могут быть гарантией безопасности.

— Но если я подойду к Москве, мне откроют ворота, или как смоленский воевода всего лишь не будут противодействовать?

— Откроют, но не раньше, чем вы там появитесь. Кстати, в определенном смысле это даже хорошо, что Прозоровский еще не изменил. В этом случае герцог Иоганн Альбрехт непременно бы насторожился, а так он намерен выйти вам навстречу с верными ему войсками и дать сражение.

— Это точные известия?

— Совершенно!

— Чудесные новости. Что же, святой отец, я склонен согласиться с вами. Ваши переговоры оказались более чем успешны.

— Счастлив служить вашему высочеству.

Дождавшись, когда королевич выйдет, Казановский подвинулся к иезуиту и тихонько спросил:

— Ваше преподобие, а что будет делать Прозоровский, если нашей доблестной армии не удастся одолеть Мекленбургского дьявола?

— А вы, пан Адам, умнее, чем выглядите, — невозмутимо ответил переодетый ксендз. — В этом случае князь, тут же ударит нам в спину. Поэтому постарайтесь победить.