Иван Оченков - Царь [СИ]

— Не говорите так, мой друг. Просто мы были немного заняты…

— О, конечно, разве могут сравниться ваши заботы с нуждами скромного пастыря!

— Ваше преподобие, — прервал его излияния фон Гершов. — Прошу простить меня за невольную бестактность, однако возникло дело, совершенно не терпящее отлагательств. Оно касается в первую очередь вас, вашего благочестивого короля, а также моего сюзерена – великого герцога Мекленбургского. Поэтому я со всем почтением прошу ответить вас на некоторые вопросы.

— Вы хотите допросить меня, сын мой? — елейным тоном спросил епископ под ропот присутствующих при допросе шведов.

— Ну что вы, — невозмутимо отвечал померанец. — Я лишь смиренно прошу дать мне, ее королевскому высочеству герцогине Катарине, а также и прочим присутствующим здесь господам кое-какие разъяснения.

— Спрашивайте, — кротко заявил Глюк.

— Как давно вы предали короля Густава Адольфа, и его сестру – нашу добрую герцогиню?

— Что?!!

— Господа! — возвысил голос фон Гершов, перекрикивая шум. — Извольте ознакомиться с кое какими документами, перехваченными моими людьми.

— Какими еще документами?

— Ну, хотя бы с этим письмом, — говоря так, Кароль достал из кожаной сумки документ и начал зачитал присутствующим отрывок:

Возлюбленный мой брат Кристиан, мы со всем вниманием изучили Ваши претензии к, так называемому, великому герцогу Мекленбургскому Иоганну Альбрехту и находим их в высшей степени обоснованными. Если его происхождение действительно так туманно, как Вы нам сообщили, то он, разумеется, не может считаться законным правителем Мекленбурга. И хотя покойный герцог Сигизмунд Август и признал его своим сыном, это лишь означает, что он может претендовать на его земли, а именно города Стрелиц, Раков и Ивенак и не более того. Что же касается прочих земель и городов герцогства, в особенности Шверина и Гюстрова, то принимая во внимание несомненное участие вышеозначенного Иоганна Альбрехта в убиении их законных властителей, нам представляется предоставление ему этих герцогств совершеннейшим кощунством…

— Что это значит? — ледяным голосом спросила Катарина.

— Прошу прощения, ваше высочество, но я совершенно не знаком ни с этими письмами, ни с их содержанием, — хладнокровно отвечал епископ.

— Барон, что это за письмо?

— Ваше высочество, — с поклоном отвечал Кароль. — Это письмо короля Богемии Фердинанда к Кристиану Датскому. Вы можете ознакомиться с письмом лично и убедиться в его достоверности.

— Как оно к вам попало?

— Видите ли, ваше высочество, ваш царственный супруг давно подозревал преподобного отца в неблаговидных поступках, и именно потому приказал выслать его из подвластных ему земель. Однако, как вам известно, господин епископ не торопился исполнять это повеление и всячески старался уклониться от отъезда. Именно поэтому я был вынужден отдать приказ о слежке за ним.

— Вы осмелились следить за епископом! — не удержался от восклицания Горн.

— Увы, господин полковник, у меня не было иного выхода.

— Продолжайте, господин барон, — прервала их Катарина.

— Во время слежки выяснилось, что господина епископа постоянно навещает причетник собора Хаузе.

— Действительно странно, — осклабился швед. — Причетник приходит к епископу!

— После каждого такого визита, — невозмутимо продолжал Кароль. — Оный Хаузе неизменно отправлялся в порт и через различных негоциантов отправлял послания.

— И вы полагаете это предательством?

— Терпение, господин Горн, дойдет дело и до предательства. Итак, наблюдение доподлинно установило, что причетник является доверенным лицом господина епископа и помогает ему вести весьма значительную переписку. Разумеется, эта переписка могла иметь вполне невинный характер, однако несколько дней назад в Росток прибыл гонец от короля Рудольфа, передавший причетнику послание, которое я вам только что зачитал.

— Это письмо, несомненно, изобличает коварство короля Кристиана, — решительно заявила Катарина. — Но как оно связано с господином епископом?

— Не далее как вчера, причетник попытался отправить обратное послание, и был при этом схвачен.

— Обратное послание?

— Именно так, впрочем, извольте:

Мой дорогой друг, я с огромным удовлетворением получил присланный Вами документ. Рад сообщить Вам, что наше предприятие развивается по намеченному плану, несмотря на некоторые досадные препятствия. Так ко двору прибыл доверенный человек узурпатора с инструкциями от него. Как нам удалось выяснить, он должен сформировать компанию наемников и, используя ее как охрану, увезти герцогиню и наследника в Москву. К сожалению, у меня нет возможности помешать этому плану и более того, я вынужден оставить их двор. Впрочем, полагаю, мое дальнейшее присутствие не является необходимым, поскольку присланный Вами документ сможет убедить даже самого последнего маловера.

— Интересное письмо, — задумался Горн. — Однако оно не подписано и не указывает на господина епископа напрямую.

— Я совершенно ничего не знаю и об этом письме, — снова подал голос Глюк.— Это, наверняка, какие-то интриги!

— Соблаговолите взглянуть еще и сюда.

— Что это? — удивленно спросил швед, разглядывая на поданный ему листок бумаги. — Какие-то каракули…

— Это урок, его высочества Карла Густава, — охотно пояснил фон Гершов. — Однако обратите внимание не на то, что начертал наш принц, почерк которого, увы, действительно, далек от совершенства, а вот на эту строчку.

— Не понимаю, к чему вы клоните?

— Сравните почерк в письме и в этой строчке. Вам не кажется, что сходство очевидно?

— Да, пожалуй…

— Дайте-ка посмотреть, — протянула руку Катарина и, получив листок, внимательно его изучила. — Да, я помню, вы, ваше преподобие, тогда пеняли принцу на отсутствие успехов в каллиграфии и укоряли в невнимательности на уроках закона божьего. Это ваш почерк, не так ли?

— Ваше высочество, — закричал Глюк. — Это заговор! Я ни в чем не виноват! Дайте мне оправдаться!

— Замолчите, негодяй, — вспыхнула шведская принцесса. — У вас еще будет возможность оправдываться перед королевским судом! И я очень надеюсь, что он обойдется с вашим преподобием без всякого снисхождения. Увести его!

Подоспевшие стражники тут же заломили голосящему епископу руки и потащили прочь. Пошедшая пятнами Катарина, проводив преподобного злобным взглядом, решительно двинулась по направлению к своим покоям. Остановившись у дверей, она обернулась к фон Гершову и Горну и заявила срывающимся голосом:

— Епископа держать под арестом, никаких прогулок и свиданий! Вы, Гершов, должны приготовить к отправке необходимые документы и не забудьте сделать копии. Вы, Горн, отвечаете за доставку преподобного, — в голове принцессы прорезался сарказм, — в Швецию. У вас ведь есть корабль? Распорядитесь чтобы его немедля подготовили к плаванию. И последнее, господа, надеюсь, у меня нет надобности объяснять вам, что дело это совершенно секретное и не подлежит оглашению?