Пол Кеннеди - Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

Учитывая географические и дипломатические границы отношений в этом треугольнике, неудивительно, что Россия продолжала укреплять свои позиции относительно как Австрии, так и Пруссии. Несмотря на свою отсталость, она была все же менее уязвима, чем ее западные соседи, которые усиленно пытались умилостивить грозную Екатерину. Этот факт и традиционное стремление русских получить контроль над Польшей привели к тому, что в итоге большая часть последней при разделе попала под власть Санкт-Петербурга. Кроме того, южные границы России были открыты и «достаточно непрочны», что позволило ей в начале 1770-х годов за счет Турции значительно расширить свои владения в этом направлении: в 1783 году был официально аннексирован Крым, а в 1792-м добавились земли вдоль северного побережья Черного моря. Все это подтверждало снижение власти Османской империи и втайне волновало Австрию и Пруссию ничуть не меньше, чем государства, которые активно стремились остановить российскую экспансию (например, Швеция в 1788-м, а Великобритания при Питте-младшем в 1791 году). Но Вена и Берлин не желали ссориться с Санкт-Петербургом, а западные державы были слишком увлечены решением своих проблем, чтобы играть сколько-нибудь заметную роль в происходящем в Восточной Европе. В итоге быстрому укреплению Российской империи ничто не мешало.

Структура международных отношений в течение почти десятилетия вплоть до 1792 года не обнаруживала ни малейших попыток изменить картину мира. По большей части случайные ссоры между основными игроками не были связаны с региональным притязаниями, поэтому никакой угрозы нарушения общего равновесия сил не виделось. Если будущее Польши и Османской империи занимало ведущие государства Восточной Европы, то внимание западных держав было традиционно приковано к решению судьбы исторических Нидерландов и выяснению отношений между «конкурирующими торговыми империями». Инцидент англичан и испанцев в заливе Нутка (1790) поставил обе страны на грань войны, и это состояние длилось, пока Испания пусть неохотно, но уступила сопернику. И хотя отношения между Великобританией и Францией были менее острыми (в первую очередь из-за ресурсного истощения обоих государств после 1783 года), они все же продолжали оставаться непримиримыми соперниками на коммерческом фронте. Их взаимные подозрения не замедлили проявиться во время внутреннего кризиса в Нидерландах в 1787–1788 годах, когда профранцузская партия «Патриот» была отстранена от управления страной прусскими войсками, направляемыми агрессивно настроенным Питтом-младшим.

Более энергичная дипломатия Питта была отражением не только его личных качеств, но и общего восстановления сил Великобритании на фоне других великих держав после неудач 1783 года. Потеря Америки не нанесла существенного ущерба трансатлантической торговле страны; на самом деле экспорт в Соединенные Штаты быстро развивался, и этот рынок вкупе с индийским были намного больше, чем контролируемые Францией. За шесть лет (1782–1788) объем перевозок британских коммерсантов увеличился в два с лишним раза. Промышленная революция шла полным ходом, подгоняемая ростом потребительского спроса как в стране, так и за ее пределами, стимулируемая появлением большого количества изобретений; а уровень производительности британского сельского хозяйства не отставал от растущих потребностей в продовольствии постоянно прибывавшей численности населения. Фискальные реформы Питта улучшили финансовое положение государства и восстановили его кредитоспособность, при этом значительные суммы продолжали выделяться на содержание огромного, но хорошо управляемого флота. Имея такой прочный фундамент, британское правительство считало, что могло бы играть более активную роль и за пределами страны, если этого потребуют национальные интересы. В целом, однако, ни политики в Уайтхолле, ни Вестминстер не планировали в обозримом будущем масштабной войны против какой-либо из великих держав Европы {195} 195 См. [347, vol. 1, р. 516–571, vol. 2, р. 42ff; 643, р. 252ff; 112]. Для сравнения с экономикой Франции 1780-х гг. см. [263; 852; 929, р. 282ff], .

Но все же самой явной причиной, по которой в Европе в тот период не разразился большой конфликт, по всей вероятности, было ослабление Франции. В течение нескольких лет после победы в 1783 году она сохраняла сильные позиции на мировой политической арене, а ее экономика, как и внешняя торговля с Вест-Индией и Левантом, росла большими темпами. Тем не менее война 1778–1783 годов обошлась Франции дороже, чем предыдущие три вместе взятые, а отказ от реформирования национальной финансовой системы на фоне роста политического недовольства, экономического кризиса и целого букета социальных болезней дискредитировал старый режим. С 1787 года по мере нарастания внутреннего кризиса Франция казалась еще менее способной играть решающую роль во внешней политике. Дипломатическое поражение в Нидерландах было вызвано прежде всего признанием французского правительства, что оно просто не может позволить себе финансировать войну против Великобритании и Пруссии, в то время как лишение поддержки Испании в конфликте в заливе Нутка было следствием ограничения прав на объявление войны, наложенного на Людовика XVI Законодательным собранием. Все это едва ли располагало к тому, чтобы Франция в ближайшие годы пыталась изменить «старый порядок» в Европе.

Конфликт, призванный связать большую часть сил и ресурсов континента на двадцать с лишним лет, между тем начинал медленно и неуклонно развиваться. Французы были заняты исключительно внутренними распрями, последовавшими за падением Бастилии. И хотя возросшая радикализация французской политики обеспокоила некоторые иностранные правительства, возникшая как в Париже, так и в провинциях суматоха вызывала ощущение, что Франции не до общеевропейской политики. Исходя из этого, Питт уже в феврале 1792 года начал предпринимать попытки сократить военные расходы Великобритании, в то время как на востоке три большие монархии были в значительной степени заняты разделом Польши. Только усиливавшиеся слухи о готовящемся заговоре эмигрантов-роялистов, стремившихся восстановить в стране монархию, а также стремление самих французских революционеров к более агрессивной политике на своих границах привели в итоге к развязыванию войны. Медлительность и неуверенность союзнической армии при переходе французской границы показали, насколько плохо она была готова к противостоянию, что, в свою очередь, позволило революционерам добиться победы над противником в случайном столкновении при Вальми (сентябрь 1792). И только на следующий год, когда успехи французской армии начали угрожать спокойствию Рейнланда, исторических Нидерландов и Италии, а Людовик XVI был казнен, стал очевиден радикальный республиканизм нового режима в Париже, и противостояние обрело стратегическую и идеологическую форму. К Пруссии и Габсбургской империи, первыми вступившими в войну с Францией, теперь присоединилось огромное множество других государств, возглавляемых Великобританией и Россией и включавших всех соседей новообразованной Французской республики.