Пол Кеннеди - Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

Таким образом, известная «дипломатическая революция» 1756 года со стратегической точки зрения казалась просто перетасовкой карт. Франция похоронила свои давние разногласия с Габсбургами и присоединилась к Австрии и России в их кампании против Пруссии, в то время как Берлин занял место Вены в качестве континентального союзника Лондона. На первый взгляд, франко-австро-русская коалиция выглядела мощнее. Она была намного сильнее в военном отношении, и уже к 1757 году Фридрих потерял все ранее завоеванные им территории, а англо-германская армия герцога Камберлендского сдалась, поставив под сомнение будущее Ганновера и самой Пруссии. Менорка пала под напором французов. На более отдаленных театрах военных действий Франция и ее союзники также добились значительных успехов. Пересмотр положений Утрехского мирного договора (в случае с Австрией — Ахенского) теперь был более чем возможен.

Но этого не произошло по той простой причине, что англо-прусский союз сохранил свои ведущие позиции в таких важнейших направлениях, как политическое лидерство, финансовое могущество, а также военный опыт, знания и оснащенность армии и флота {186} 186 Общая информация о Семилетней войне: NCMH (vol. 7, ch. 20); [812, р. 192–200]. О британской политике: [936, р. 121–138; 643, р. 207ff; 1302; 247; 1138]. Невыразительные действия Франции в этой войне хорошо описаны в книге [689], а об успехах Австрии см. в книге [331]. Роль России на первых этапах описана в работах [660; 328, р. 92ff]. Краткое описание успехов Пруссии с полезными сравнениями можно найти в книгах [330; 734]. . Без сомнений, именно благодаря усилиям и умелому руководству Фридриха Пруссия достигла столь блестящих побед на полях битвы. Но все лавры, скорее всего, достались Уильяму Питту-старшему, который не являлся абсолютным монархом, а был одним из политиков, которому пришлось манипулировать обидчивыми и ревнивыми коллегами, изменчивой общественностью, а затем и новым королем и одновременно эффективно претворять в жизнь свою глобальную стратегию. Мерой эффективности не могло быть просто количество захваченных сахарных островов или свергнутых в Индии набобов, которых поддерживала Франция, потому что все эти колониальные достижения, безусловно, имели бы ценность, но временную, если бы противник занял Ганновер и уничтожил Пруссию. Для решительной победы, как со временем понял Питт, правильнее было бы использовать не только ставшую уже традиционной «морскую» стратегию, но и «континентальную», предоставляя значительные субсидии как для собственной армии Фридриха, так и для оплаты большой «наблюдательной армии» в Германии для защиты Ганновера и сдерживания французов.

Но такая политика, в свою очередь, сильно зависела от наличия достаточного количества ресурсов для того, чтобы пережить тяжелое военное время. Фридрих и его налоговые чиновники использовали малейшую возможность, чтобы пополнить казну Пруссии, но ресурсная база страны буквально меркла в сравнении с английской. В разгар войны флот Великобритании насчитывал 120 с лишним линейных кораблей, а ее армия — более 200 тыс. солдат (включая германских наемников), и кроме их содержания стране также приходилось активно поддерживать финансами и Пруссию. В итоге Семилетняя война обошлась британской казне более чем в £160 млн., из которых £60 млн. (37%) были заняты на различных денежных рынках. И хотя столь значительный рост госдолга все же начал беспокоить коллег Питта и самому ему стоил кресла в октябре 1761 года, объем внешней торговли страны, а вместе с ним и таможенные отчисления увеличивались, что не могло не сказаться положительно на благосостоянии Великобритании. Это отличный образец преобразования прибыли в могущество и использования британского превосходства на море (например, в Вест-Индии) для повышения национального благосостояния. Вот как звучал наказ английскому послу в Пруссии: «Мы должны быть прежде всего коммерсантами, а уже потом солдатами… торговля и военно-морские силы зависят друг от друга, и… благосостояние состоятельных граждан, являющихся истинными ресурсами этой страны, зависит от того, как идут дела в коммерции» {187} 187 [687, р. 106]. См. также [976]. О трудностях, с которыми столкнулся Питт во времена своего правления в 1757–1762 гг., см. [875]. . В отличие от Великобритании, экономика других воюющих стран сильно пострадала во время этого противостояния, и даже во Франции министр Шуазель должен был с сожалением признать, что в нынешнем состоянии Европы колонии, торговля, а в итоге и положение на море должны определять баланс сил на континенте и что Австрия, Россия и Пруссия — это все же государства второго порядка, так как все они не могут начать войну, не получив соответствующее финансирование со стороны коммерчески успешных держав {188} 188 См. [1096, р. 103]. О слабости финансового положения Франции в годы Семилетней войны см. [689; 129]. .

Продемонстрированная англо-прусским союзом после первых неудач отличная военная подготовка как на суше, так и на море работала следующим образом. На море мощный британский флот под руководством Ансона надежно блокировал атлантические порты Франции, и у него оставалось еще достаточно сил, чтобы закрыть также Тулон и вернуть Великобритании превосходство в Средиземноморье. Когда дело дошло до морских сражений у Картахены, Лагуша и в бухте Киберон, где Хоук разгромил французскую флотилию под командованием де Конфлана, каждая из побед вновь и вновь подтверждала превосходство британского флота. Более того, блокада теперь не зависела от погодных условий, а хорошо выстроенная система обеспечения позволяла командующим эскадр не думать о провизии и боеприпасах. В итоге она не только задушила значительную часть морской торговли Франции, но и защитила таким образом британскую торговлю и ее территориальную безопасность, а также не позволила французам отправить необходимое подкрепление в Вест-Индию, Канаду и Индию. В 1759 году французские колонии по всему миру перешли в руки Великобритании, приятно дополняя значительную победу англо-германских войск над двумя французскими армиями при Миндене. Когда Испания по глупости присоединилась к военному конфликту в 1762 году, та же самая судьба постигла и ее колонии в Карибском море и на Филиппинах.

Тем временем Бранденбургский дом уже пережил несколько «чудес», и в битвах при Росбахе и Лейтене Фридрих разгромил сначала французскую, а затем австрийскую армию, охладив рвение этих двух стран идти походом на север Германии. После того как Фридрих вновь побил австрийцев в сражениях при Лигнице и Торгау в 1760 году, Вена стала практически банкротом. Вместе с тем потери Пруссии в этих кампаниях (только в 1759 году она потеряла 60 тыс. солдат) постепенно подтачивали могущество государства, а русский противник оказался намного более грозным — отчасти свою роль здесь сыграла глубокая ненависть царицы Елизаветы к Фридриху, но в основном дело было в стойкости русской армии, каждое столкновение с которой превращалось для прусских войск в кровавую битву. И все же несмотря на то, что другая воюющая сторона сбавила темпы своих действий, а Франция, настроенная на достижение соглашения с британским правительством, была расположена к миру, Пруссия нашла в себе силы сдерживать австрийские и русские войска, пока в 1762 году не случилась спасительная для Фридриха смерть Елизаветы. После этого события и последующего стремительного выхода из войны нового царя Петра III ни Австрия, ни Франция не нашли ничего лучше, как пойти на подписание мирного соглашения с возвратом к довоенным позициям в Европе, что в итоге стало настоящим поражением для тех, кто стремился уничтожить Пруссию.