Пол Кеннеди - Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

Как никогда прежде, в этой войне экономические факторы переплетались со стратегическими. На этом центральном этапе англо-французской борьбы за превосходство — между Берлинским и Миланским декретами Наполеона, запрещающими торговлю с Великобританией (1806–1807), и французским отступлением из Москвы (1812) — следует остановиться подробнее для анализа сильных сторон обоих противников. Каждый из них использовал малейшую возможность для разрушения экономики другого, и в итоге любое рано или поздно возникающее слабое место могло иметь для той или другой стороны печальные политические последствия.

Вне всяких сомнений, необычно высокая степень зависимости Великобритании от внешней торговли, существовавшая на тот момент, сделала страну очень уязвимой для торговой блокады, организованной против нее в рамках «континентальной системы» Наполеона {202} 202 О дальнейших событиях см. [643, р. 289ff; 264; 267, р. 567–588; 687, р. 143–145; 536; NCMH, vol. 9, р. 32611]. Полемику о степени влияния военных действий 1793 — 1815 гг. на британскую экономику см. также в следующих работах: [359, ch. 7–8; 244, р. 37–60; 600, р. 365–396; 1373, р. 91–102; 26, р. 1–20]. . В 1808, а затем в 1811–1812 годах коммерческая война, развязанная французами и их самыми верными сателлитами (к примеру, датчанами), привела к кризису в экспортоориентированных отраслях британской экономики. Склады мануфактурщиков были забиты продукцией, а в лондонских доках уже не знали, куда сгружать очередную партию колониальных товаров. Безработица в городах и волнения в графствах еще больше напугали деловые круги и вынудили многих экономистов призывать к заключению мира. Этому способствовал и ошеломляющий рост государственного долга. После ухудшения отношений с Соединенными Штатами и сокращения с 1811 года объемов экспорта на этот важный для Великобритании рынок экономическое давление казалось почти невыносимым.

На деле же все эти угрозы удалось пережить, и в первую очередь потому, что они никогда не носили долгосрочного характера и не были достаточно последовательными, чтобы оказать полноценный эффект на британскую экономику. Революция в Испании, направленная против французской гегемонии, ослабила давление экономического кризиса 1808 года в Великобритании, так же как и разрыв России с Наполеоном облегчил последствия резкого спада в 1811–1812 годах, позволив британским товарам попасть на рынки стран Балтии и Северной Европы. Кроме того, в течение всего периода большое количество британских товаров и колониального реэкспорта завозилось на континент контрабандой (что было весьма прибыльным занятием) и, как правило, при попустительстве подкупленных местных чиновников. Запрещенные товары окольными путями путешествовали от Гельголанда до Салоник и достигали своих нетерпеливых клиентов, так же как это происходило между Канадой и Новой Англией во время англо-американской войны в 1812 году. Наконец, британскую экспортоориентированную экономику могло также поддержать и активное расширение торговли с регионами, не охваченными континентальной системой или американским запретом французским и английским судам заходить в порты США, а именно с Азией, Африкой, Вест-Индией, Латинской Америкой (несмотря на все усилия местных испанских губернаторов) и Ближним Востоком. В результате, несмотря на серьезные, но краткосрочные проблемы для британских торговцев нд некоторых рынках, отчетливо прослеживалась общая тенденция: объем экспорта британских товаров вырос с £21,7 млн. (1794–1796) до £37,5 млн. (1804–1806) и £44,4 млн. (1814–1816).

Другой, не менее важной причиной, не позволившей британской экономике рухнуть под силой внешнего давления, стала уже развернувшаяся в Великобритании (к глубокому сожалению Наполеона) промышленная революция. Очевидно, что два этих крупных исторических события во многом были связаны друг с другом, зачастую весьма необычным способом. Правительственные заказы на вооружение стимулировали развитие чугунолитейной, сталелитейной, угольной и лесной промышленности, огромные расходы государства (по некоторым оценкам, до 29% валового национального продукта) оказали большое влияние на финансовую сферу, а появление новых внешних рынков привело к росту некоторых производств, пострадавших от французской блокады. Влияние Французской революции и Наполеоновских войн на рост британской экономики в общем и целом представляет собой очень сложную и достаточно спорную тему. Ее исследование историками продолжается по сей день, и многие из них приходят к выводу, что сделанные ранее выводы о быстрых темпах индустриализации в Великобритании в указанный выше период являются преувеличенными. Тем не менее можно сказать точно, что экономика росла в течение всего рассматриваемого отрезка времени. Если в 1788 году выпуск чугуна в чушках составлял всего 68 тыс. тонн, то к 1806 году он взлетел уже до 244 тыс. тонн, а к 1811-му — до 325 тыс. тонн в год. Хлопчатобумажная промышленность, фактически появившаяся в Великобритании перед войной, за последующие два десятилетия получила невероятное развитие и требовала все больше и больше станков, паровых двигателей, угля и работников. К 1815 году изделия из хлопка стали самым экспортируемым товаром Великобритании. Строительство множества новых доков, внутренних каналов, магистралей и железнодорожных путей повысило уровень транспортных коммуникаций и способствовало расширению производства. Независимо от того, возможен ли был еще больший «бум», не случись войны с Францией (как на суше, так и на море), факт остается фактом: производство в Великобритании и соответственно ее благосостояние продолжали быстро расти, помогая справляться с налоговым бременем, рост которого позволял Питту и его преемникам финансировать ведение военных действий. К примеру, ежегодный объем таможенных и акцизных сборов вырос с £13,5 млн. в 1793 году до £44,8 млн. в 1815-м, а сборы новых налогов на доходы и на имущество увеличились с £1,67 млн. в 1799-м до £14,6 млн. в последний год войны. Между тем в период 1793–1815 годов британское правительство получило в виде прямых и косвенных налогов огромные средства — £1,217 млрд. — и еще £440 млн. заняло на денежных рынках, не исчерпав при этом кредита доверия (к изумлению более консервативного в финансовом отношении Наполеона). В последние самые важные годы войны правительство занимало ежегодно более £25 млн., что, бесспорно, давало ей дополнительный запас прочности {203} 203 См. табл. 2 . О ситуации с финансированием военных расходов в Британской империи см. [1193, р. 214–233; 1160, р. 21–37; 587; 950]. . Безусловно, уровень налогообложения англичан выходил далеко за пределы, установленные чиновниками в XVIII веке, а государственный долг почти утроился, но рост благосостояния помог жителям Великобритании легче перенести эти трудности и позволил стране, несмотря на меньшие размеры территории и численность населения, спокойнее выдержать затраты на войну, в отличие от внушительной Наполеоновской империи.