Пол Кеннеди - Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

Цифры показывают, что увеличение общего ВНП России в эти годы было исключительно следствием роста численности населения (как за счет высокой рождаемости, так и за счет присоединения Туркестана и прочих территорий) и не имело почти ничего общего с реальным повышением производительности (особенно в промышленности). Размер дохода и объем национального продукта на душу населения в России всегда отставали от показателей стран Западной Европы, но к концу рассматриваемого периода разрыв стал еще больше. Если в 1830 году российский доход на душу населения составлял, скажем, половину от британского, то спустя шестьдесят лет — уже всего лишь четверть от него.

Точно так же удвоение производства черных металлов в России в начале XIX века трудно сравнивать с 30-кратным ростом данного показателя в Великобритании {286} 286 См. [715, р. 164]. . За шестьдесят лет Россия превратилась из крупнейшего производителя и экспортера черных металлов в Европе в страну все больше зависящую от импорта товаров западного производства. Даже успехи в развитии железнодорожного и пароходного сообщения следует рассматривать в перспективе. К 1850 году в России было построено немногим более 500 миль железных дорог, тогда как в Соединенных Штатах 8 500 миль; значительная часть прироста в сфере пароходства на больших реках, на Балтике и Черном море приходилась на перевозки зерна, необходимого для удовлетворения насущных потребностей растущего населения страны, и пшеницы, экспортируемой в Великобританию в качестве оплаты за импортные товары промышленного назначения. При этом зачастую все активно развивающиеся направления в экономике оказывались под контролем иностранных торговцев и предпринимателей (например, экспортная торговля), что, в свою очередь, еще активнее превращало Россию в поставщика сырья для развитых государств. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что на большинстве новых так называемых «фабрик» и «промышленных предприятий» численность рабочих редко достигала и шестнадцати человек, а уровень механизации производства оставлял желать лучшего. Общая нехватка инвестиций, низкий потребительский спрос, очень тонкая прослойка среднего класса, огромные расстояния, суровые климатические условия, а также деспотизм и подозрительность правителей фактически делали перспективы промышленного «взлета» в России призрачными, как нигде в Европе {287} 287 [Ibid, ch. 9–10; 1296, ch. 4; 371, ch. 4–5; 333, ch. 3–4]. .

Долгое время эти отрицательные экономические тенденции никоим образом не сказывались на боеготовности русских. Напротив, предпочтение в пользу старого режима, проявленное великими державами после 1815 года, отражалось прежде всего в социальном составе, вооружении и тактике их армий. Все еще находясь под впечатлением Французской революции, правительства ведущих государств Европы были больше обеспокоены политической и социальной надежностью своих вооруженных сил, чем проведением военных реформ, а генералов в отсутствие «большой войны» заботили лишь вопросы соблюдения иерархии, подчинения и предосторожности (характеристики, возведенные в принцип русским царем Николаем I, любителем официальных парадов и грандиозных маршей). Сторонние наблюдатели видели лишь внушительный размер российской армии и наличие постоянного массового рекрутского набора и не обращали внимания на состояние военной логистики, общий уровень подготовки офицерского состава и прочие моменты подобного рода. Более того, российская армия не прекращала активно проводить военные кампании на Кавказе и в Туркестане, что начало не на шутку беспокоить англичан в Индии. В итоге англо-российские отношения в XIX веке стали еще более напряженными, чем в предыдущем столетии {288} 288 См. [276; 104, ch. 18; 1179, р. 289(1; 669, р. 61–84]. Об англо-русском противостоянии см. [436; 610; 608]. . Впечатляющим выглядело и подавление российскими войсками венгерской революции (1848–1849), и заявление русского царя о том, что он готов направить 400-тысячную армию для усмирения восстания в Париже, случившегося в это же время. Вместе с тем значительная часть российской армии была привязана к несению внутригарнизонной службы, исполнению «полицейских» функций в Польше и Финляндии, а также патрулированию государственных границ и поддержанию военных колоний. Оставшиеся же войска нельзя было назвать эффективными. К примеру, из 11 тыс. русских солдат, погибших во время венгерской кампании, тысяча человек умерли от различных болезней, что было результатом плохой работы тыловых и медицинских служб в армии {289} 289 См. [276, р. 310–311]. .

Крымская кампания (1854–1855) вскрыла всю шокирующую правду об отсталости России. Царские войска оказались рассредоточены. Операции союзного альянса на Балтике (серьезные, как никогда), а также угроза вторжения шведов сковали на северных границах 200-тысячную русскую армию. Еще ранее военная кампания в Дунайских княжествах (Валахии и Молдавии) и усилившаяся вероятность того, что Австрия перейдет от угроз к реальной интервенции, создали опасную ситуацию в Бессарабии, на Западной Украине и в российской части Польши. Значительных человеческих и материальных ресурсов требовала и война с турками на Кавказе, как и защита российских территорий на Дальнем Востоке {290} 290 Безусловно, лучшее исследование — [275]. Но см. также [1167; 1169]. . Нападение англо-французской армии на Крым переносило военные действия на проблемную территорию России, и царская армия не могла с этим смириться.

На море Россия обладала достаточно внушительным флотом во главе с опытными и знающими свое дело адмиралами, что позволило ему полностью разгромить более слабый турецкий флот при Синопе в ноябре 1853 года. Но после того как в драку вступили англо-французские флотилии, картина кардинально изменилась {291} 291 См. [894, ch. 8]. . Русские корабли в массе своей были построены из ели и были не пригодны к плаванию в морских условиях, их огневая мощь также оставляла желать лучшего, а их команды были плохо обучены. У французов и англичан было намного больше паровых судов, часть которых могла вести огонь шрапнельными снарядами и ракетами Конгрива. Кроме того, у противников России было достаточно производственных мощностей для постройки новых кораблей (в том числе десятки паровых канонерских лодок), так что их преимущество по мере затягивания войны только укреплялось.