Джонатан Израэль - Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Т. II. 1651-1806

Революционный порыв 1795 г. просуществовал очень недолго. Разгром нидерландского военно-морского флота британцами в битве при Кэмпердауне, у Ден Хелдера в октябре 1795 г., окончательно охладил рвение тех, кто усматривал спасение Республики в ведении революционной войны против Британии, и ознаменовал конец нидерландского военно-морского флота как значительного фактора в мировой политике. Переворот в июне 1798 г., за которым последовал еще более умеренный переворот 1801 г., на какое-то время (до 1805 г.) парализовал усилия, направленные на фундаментальное изменение институциональных и административных структур, унаследованных от прошлого. Даже там, где между 1798 и 1805 гг. произошли значительные изменения, скрывавшиеся за «фасадом» реалии зачастую являли удивительную степень преемственности со старой Республикой.

Ничто не имело более важного значения для Соединенных Провинций до 1795 г., чем провинциальный суверенитет и организация администрации, правосудия, налогообложения и патронажа на провинциальной основе. Таким образом, одна из главных задач унитарной конституции 1798 г. и существенная для ее целей, заключалась в роспуске этих провинциальных структур. Были разработаны масштабные планы, направленные на подчинение новых «департаментов», заменивших провинции, центральной власти, что превращало департаменты в чисто административные единицы и отменяло старый образ мышления путем разрыва связей с прежними провинциями, изменения их названий и перекройки их границ. Соответственно, Голландия была разделена на три департамента, Фрисландия объединена с Гронингеном в новый департамент Эмс, Статс-Брабант объединен с частями бывших Голландии и Гелдерланда в новый Северный Брабант, тогда как Утрехт исчез, будучи разделен между новым департаментом Рейн (остаток Гелдерланда) и Тексель (Северная Голландия).

Но это административное устройство не удалось закрепить, и после 1801 г. правящий режим, по большей части, вернулся к старым провинциальным границам. Что еще более важно, подчинение центральной власти произошло скорее формально, чем на деле, и значительная часть судебной системы и механизма сбора налогов на определенное время осталась в руках патрициев и дворян, нередко бывших теми же людьми, которые управляли провинциальными администрациями до 1795 г. «Революционная смута оставила нидерландское общество в удивительно упорядоченном состоянии», — отмечал английский путешественник в 1800 г., изумляясь, что девизы и легенды монет и печатей старой Республики до сих пор были действительны, и что Восстание против Испании, несмотря на миновавшие с тех пор два столетия, по-прежнему в такой степени осталось основой политического кругозора простого народа, что все его события «рассказывались и заново переживались со всей подробностью и обстоятельностью недавних событий» {1612} 1612 Fell, A Tour, 190-1. .

Другой фундаментальной чертой старой Республики, несовместимой с новой, была высокая степень городской автономии. Чтобы революционная идеология и централизаторские цели Батавской Республики что-то значили на практике, она должна была устранить муниципалитеты старого типа, с их засильем регентов. Но на данное время этого не произошло. Вплоть до 1805-06 гг. городские органы власти, не в последнюю очередь, амстердамский vroedschap , в значительной мере успешно сохраняли контроль над бюргерским ополчением, налогообложением, правосудием и многими другими сферами. В Амстердаме городской совет даже восстановил старое символическое количество из 36 мест {1613} 1613 Schama, Patriots and Liberators, 425. .

Еще один приоритет Батавской Республики заключался в лишении реформатской Церкви ее особого привилегированного статуса и тесных связей с государством, прекращении отстранения граждан Республики, не принадлежавших к реформатскому вероисповеданию, от занятия должностей в чиновничьем аппарате и городских органах власти, и их низшего статуса в ополчениях, цехах и университетах. Нидерландские католики, действительно, были одной из главных движущих сил Батавской революции, и ни один контраст между революционными переворотами на севере и юге в 1790-х гг. не является более поразительным, чем тот факт, что если бельгийское население в большинстве своем держалось в стороне от Революции, «импортированной» из Франции, то на севере католическое население (несмотря на усилия некоторых священников охладить революционные настроения) {1614} 1614 Kossmann, The Low Countries, 101. оказало энергичную поддержку атаке на старый режим. После радикального переворота в начале 1798 г. появилось значительное количество высших чиновников-католиков. Но и здесь Революция также потерпела неудачу из-за дальнейших событий. После 1798 г. католики начали исчезать из состава высшей администрации. Почти не было попыток перераспределить нидерландские крупные церкви, церковные школы и другое имущество, по большей части находившееся во владении реформатов. Значительный уровень влияния и предпочтение, отдаваемое реформатам при распределении помощи нуждающимся, также остались непоколебимы. Если католики, меннониты и евреи теперь в теории были уравнены в правах со всеми остальными гражданами, то фактически этого еще не произошло. Даже план центрального правительства, согласно которому в Амстердаме евреи — составлявшие в то время около 11% городского населения — должны были служить наравне с другими в ополчении, был решительно заблокирован vroedschap' ом {1615} 1615 Michman, «Emancipatie», 80-1. .

Учитывая, что война парализовала торговлю, судоходство и рыболовство Республики, что в стране существовало широко распространенное недовольство против французских войск и их поборов с населения, и что, в целом, революционная война против европейских монархий велась в конце 1790-х гг. малоуспешно, порядок в Соединенных Провинциях поддерживался на удивление хорошо. Возрождение оранжистских настроений оставалось ограниченным. Воодушевленные военными успехами коалиции, сплотившейся против Франции, британское правительство и изгнанный штатгальтер в 1798 г. начали активно планировать реставрацию старой Республики во главе с Оранской династией, и именно в это время в Лондоне впервые был выдвинут план объединения Бельгии с северными Нидерландами для создания бастиона против Франции и революционной республиканской идеологии {1616} 1616 Kossmann, The Low Countries, 102. . Был сформирован англо-русско-оранжистский экспедиционный корпус. Вильгельм V учредил свою штаб-квартиру в Лингене, призвав нидерландский народ восстать против своих угнетателей и восстановить старую Республику под верховной властью Оранской династии. Произошли незначительные попытки восстания на востоке, без особых усилий подавленные гражданским ополчением. Однако, когда британский флот высадил 24 000-ную союзную армию, в большинстве своем состоявшую из закаленных британских солдат, на оконечности североголландского полуострова, Республика была ввергнута в смуту. На большинстве кораблей, оставшихся от нидерландского военно-морского флота, экипажи взбунтовались, подняли оранжистские флаги и капитулировали. Экспедиционный корпус, под командованием сэра Ральфа Эберкромби, оккупировал Хорн, Энкхёйзен и Алкмар и начал наступление на Харлем и Амстердам. Эберкромби отмечал, что даже самые благожелательно настроенные к ним нидерландцы «надевали оранжистскую кокарду, но больше не оказывали никакой поддержки» {1617} 1617 Haley, British and the Dutch, 220. . Франко-нидерландская армия, хотя и не превосходившая численностью захватчиков, оказалась более стойкой, чем ожидалось, и 6 октября 1799 г. разгромила британцев в битве при Кастрикуме, около Алкмара. Эберкромби отступил и вскоре после этого вторжение было отменено, солдаты погрузились на корабли и вернулись в Англию.