С Сулимин - Чудовищные злодеяния финско-фашистских захватчиков на территории Карело-Финской ССР. Сборник документов и материалов

У меня одну корову отобрали на месте, а другую, которую сестра привела в Петрозаводск, отобрали у неё с рук. После этого сестра с горя заболела и после продолжительной болезни умерла в концентрационном лагере. Через неделю мучительной голодной смертью скончалась моя мать. Нужно сказать, что финны, заключив население в концентрационные лагери, под двойную колючую проволоку, отобрали у него всё продовольствие, продукты, хлеб, скот. Ежедневно у всех приезжающих производили обыск и отбирали всё продовольствие и ценное имущество. При этом никакая мольба населения о пощаде (оставить хотя бы для голодных детей несколько фунтов крупы) не принималась во внимание. Матерей, которые были настойчивы, финны били, отгоняли прочь от котомок.

Так, население сразу было поставлено на голодный паёк. Начался голод и связанные с ним последствия. Женщины, малые и старые, с опухшими ногами, ходили с корзинами, шатаясь от ветра, рвали крапиву и траву, в надежде хоть этим утолить муки голода.

Когда травы уже не было, то искали в помойках прогнившие кости, перемалывали на муку и ели. Более ловкие приноравливались бить из рогаток ворон. Крысы, кошки и собаки - все были съедены. Как следствие всего этого, начались эпидемии и массовая смертность. Гробовщики не успевали делать гробы. В наскоро сколоченных ящиках трупы умерших сваливались в сарай, откуда по 30-40 гробов (два раза в неделю) вывозились на кладбище «Пески». Так и я похоронил свою мать и сестру.

Нельзя выделить личные обиды и притеснения от общего страдания народа в концентрационных лагерях. Вот почему я остановлюсь ещё на системе пыток и издевательств, практикуемых финнами. Всякое общение с лагерниками было запрещено под страхом расстрела. Были сделаны вышки высотой 8-10 метров, куда запирали провинившегося. Они были устроены так, что человек насквозь промораживался сквозящим, морозным ветром. Люди, которые выходили оттуда, навсегда теряли здоровье и умирали от простуды. Пороли и запирали в «будку» за самые незначительные проступки. Маленький 3-4-летний ребёнок случайно вышел за проволоку, - финн приводит ребёнка к матери и тут же бьёт и ребёнка и мать кулаками и плёткой. Старуха-мать ушла через проволоку в другой лагерь, чтобы увидеть своих детей, её поймали и, не считаясь с возрастом, раздели догола, избили до полусмерти. Эта старушка так и не увидела своих детей, она умерла. Беременная женщина вышла в город, изверги узнали об этом, пришли в комнату и тут же избили её. В результате лёгкие были отбиты, и она вскоре после этого умерла. К сожалению, фамилии этих мучеников я не запомнил. Финский врач избивал обессилевших и больных людей. Избивали здесь особым способом. Накладывали солёную тряпку, и палач методически, точно бил в одно место. Один гражданин принёс откуда-то две буханки хлеба и каши. Финны заставили его сразу съесть всё это, выпить два ведра воды, после чего выпороли.

Больше всего финские изверги издевались над нашими детьми. Редкий мальчик и девочка не пороты. Их пороли и в одиночку, и группами по 20-30 человек. Стоны истязуемых разносились далеко за пределы лагеря. После такой пытки человек не мог ни лечь, ни сесть в течение ряда дней. Ученика Гераськина в лагере № 6 избили палкой, после чего свезли в штаб и там дали ещё 15 плёток.

У меня на родине финны сожгли дом. Я сейчас совершенно раздет - не имею ни одежды, ни обуви, - всё сожжено в парилках.

(Подпись)

ЧТО ПРОИСХОДИЛО В ПЕТРОЗАВОДСКЕ

Ещё в те дни, когда в Петрозаводске хозяйничали финские мерзавцы, до нас доходили сведения о муках советских людей, заключённых в концлагерях. Сейчас мы беседуем с людьми, пережившими этот ужас. Подтверждая всё, что уже было рассказано о петрозаводских лагерях смерти, освобождённые жители приводят новые факты издевательств финнов над русскими людьми. И эти рассказы звучат как грозное обвинение финским палачам, которые понесут возмездие за все их злодеяния.

В течение тридцати трёх месяцев все русские жители Петрозаводска, включая и детей, располагались в семи концентрационных лагерях, обнесённых высоким забором из колючей проволоки. Выход из лагеря без разрешения начальства карался расстрелом. Люди выходили отсюда только под конвоем. Их водили на каторжную работу.

Вот сидит группа бывших лагерников. Среди них Клавдия Шарикова. Она начинает рассказ:

«Много, много натерпелись мы. Обо всём и в три дня не расскажешь, и в десять дней. Про своё горе мы складывали песни. Мы пели их потихоньку».

Нам сейчас ещё трудно подсчитать число жертв финских преступников. Но некоторое представление об этом можно составить, если прочесть один документ. Это сообщение начальника лагеря № 3 о результатах отправки партии заключённых на лесозаготовки у станции Кутижма. В сообщении значится, что из всей партии в 571 человек вернулось в лагерь только 175. Остальные списаны «как естественная убыль». Они погибли от истощения и непосильной работы.

О своём горе, о мучениях своих односельчан, которых загоняли в петрозаводские и другие лагери,- рассказывает с дрожью в голосе старый русский человек, Александр Петрович Назуков.

«Худо жилось, так худо, что и вспомнить-то страшно. Вся деревня наша перебывала в лагерях. Все! И молодой, крепкий народ, и мы - старики, и даже младенцы. Так и выселяли в эти лагери целыми семьями. Так и жили мы за колючей проволокой в 2 ряда. Лагерь, куда меня изверги загнали, был в районе Онегзавода. Там заставляли работать. Там была каторга. Вот поглядите на меня - стар я. Очень стар. Да финнам всё равно: заставляли меня чугун грузить на платформы. Тащишь, бывало, этот чугун по настилу - ноги дрожат, подкашиваются. Только и думаешь - упаду, и, как гробовой крышкой, придавит меня этот самый чугун.

Тут, конечно, дело не только в летах. До финнов у меня силёнка была, дай бог молодому! Но в лагере голодом изморили. Ведь как нас кормили! Двести граммов бурды какой-то на день и всё. Даже воду, и ту только в указанный час пить можно было. Пухли люди, живыми покойниками на глазах становились, умирали без счёта. Почитай, пять с половиной тысяч в том лагере на Онегзаводе было нас, а за три месяца умерло полторы тысячи, и всё больше от голода.

Бывало, идёшь мимо того места, где финская солдатская команда побывала, найдёшь там застывшие ошмётки каши, вонючая она, а ешь... Голод до всего доводит.

Да что говорить! Вот слушайте страшную правду, которую я вам скажу. Мы крыс всех поели и собак тоже, старые кожи все съели. Скребли их и варили, получался студень тёмный, липкий, глядеть на него страшно.

Анна Яковлевна Коренухина, бывшая обитательница барака № 32 в лагере № 2, рассказывает о нечеловеческом режиме, установленном финнами для советских людей,