Армен Гаспарян - Эхо войны. Неудобная правда

Г. Саралидзе:Вообще, если проанализировать действия СССР во время венгерских событий и почитать воспоминания участников тех событий, то понимаешь, что никто не знал, как действовать. Сначала ввели войска в Будапешт, потом вывели, затем консультации последовали, в том числе, кстати, с США… Очень интересное есть свидетельство министра обороны Федеративной Республики Германии Штрауса, который говорит, что американцы с помощью различных политических…

Д. Куликов:…разожгли, а потом смылись…

Г. Саралидзе:А подавление венгерского народного восстания Красной армией фактически не рассматривалось как акция, затрагивающая интересы НАТО. То есть они умыли руки. Тем более в это время на международной арене много чего происходило – вокруг Египта, Израиля и так далее. Жестко подавлять восстание, как иногда это преподносится, не собирались.

Д. Куликов:Просто не было такой цели. Удержать ситуацию – цель была, а расстреливать и уничтожать людей – не было.

Ты прав, действительно не знали, что делать. Потому что никто не собирался заливать Венгрию кровью и вводить там наше правление. Вопрос был в том, как организовать ситуацию, чтобы венгры сами могли успокоиться и найти какое-то решение. Но, конечно, Советский Союз не мог допустить, чтобы власть была захвачена американскими марионетками, и американцы с этим согласились. Обстановка была очень сложная. Параллельно кризис вокруг Суэцкого канала происходил. Ситуаций предельно жестких хватало.

Г. Саралидзе:Любопытно, что проводились консультации с другими странами социалистического блока: и с ГДР, и с Чехословакией, и с Болгарией, и, кстати, с Китаем. После чего было принято решение проводить военную операцию. И все его поддержали.

А. Гаспарян:Это тоже было, вне всякого сомнения. Но давайте не будем забывать, что, конечно, главную скрипку играл Советский Союз.

Г. Саралидзе:Даже спорить не буду.

А. Гаспарян:Остальные могли выступать в прениях по этому вопросу. Не факт, что их драгоценное мнение учитывалось. Надо понимать, что у Советского Союза на тот момент был накоплен гигантский опыт по подавлению контрреволюционных буржуазных восстаний. Причем речь идет даже не о событиях Гражданской войны, а о конце 20-х – начале 30-х годов или, о чем у нас вообще категорически не любят вспоминать, о событиях 40-х годов… Сейчас новая тенденция: мы почему-то искренне считаем, что у нас помимо лесных братьев в Прибалтике и недобитого оуновского охвостья больше ничего не было. На самом деле в некоторых российских регионах – в том числе Орле, Брянске существовали откровенно бандитские группировки, которые надо было подавлять. Это было сделано. Соответственно, опыт по подавлению имелся.

Каким образом еще советская власть должна была реагировать на события в Венгрии? Тогда же не было Михаила Сергеевича Горбачева, который попытался бы всех понять и простить. У людей накоплен опыт совершенно определенный: если вы видите перед собой врага, враг должен быть уничтожен. Ну хорошо, тут вопрос международный, давайте спросим остальных деятелей социалистического движения. А что они вам другого скажут? Вспомните, кто вошел в состав руководства ГДР. Это люди с гигантским опытом подпольной работы в 20-х и в 30-х годах, отсидевшие в концлагерях за свои убеждения. Они что, испытывали хоть какие-то трепетные чувства по отношению к недобитому буржуазному элементу, который поднял голову в Венгрии? Ничего подобного. И в Чехии, и в Польше были коммунисты, которые говорили: да, надо жестоко подавлять. Советская власть имеет свой опыт, остальные говорят: конечно, именно так и надо действовать. Все, пазл сложился. А на Запад уже можем привычно обратить внимание, все равно это ваша зона. А что на Западе? А в Австрии – что, коммунистов не гоняли в конце 40-х – начале 50-х годов? Если открыть советские газеты, там же постоянные стенания, что кого-то опять арестовали за подрывную деятельность, потому что он готовил какую-то там всеобщую забастовку.

Д. Куликов:В Соединенных Штатах вообще вовсю гоняли.

А. Гаспарян:Про это вообще молчим.

Д. Куликов:Это же происходило во всей Европе на фоне разгорающегося маккартизма и охоты на ведьм. Есть еще один момент – на нашей стороне была культурно-этическая правда: «Что вы к нам пришли?» И румыны, и венгры, и много кто еще приходили и убивали. Например, на Украине до сих пор считают румын гораздо более страшными, и подлыми, и зверскими оккупантами, чем даже немцев.

Г. Саралидзе:В других частях Советского Союза как раз венгров считали…

Д. Куликов:Была некоторая культурно-историческая правда на нашей стороне, или морально-историческая, морально-этическая, как хочешь. На Украине, например, румынских оккупантов считают более страшными, даже чем немцев. А в Белоруссии венгры отличились. Это все в памяти народа осталось. И вообще, ведь создание советского блока во многом мотивировалось фразой «Никогда больше!» Никогда больше мы не допустим, чтобы на наших границах вырастали такие националистические диктатуры, которые потом приходили бы на нашу территорию и творили зверства. Это было общее настроение. Поэтому фактически дело даже не столько в социализме и коммунизме, а в том, что мы не можем и не должны больше этого позволить.

Г. Саралидзе:Когда начиналась операция «Вихрь», был издан приказ главнокомандующего объединенными вооруженными силами № 1 от 4 ноября 1956 года. В его тексте все время повторяется: «братский венгерский народ», «оказывать помощь органам местного самоуправления», «высоко нести честь» и так далее. Я понимаю, откуда такой текст. Потому что для многих, кто служил в то время (кстати, один мой родственник принимал участие в этих событиях, а до этого воевал и прекрасно знал, кто такие мадьяры и какова их роль во Второй мировой войне), это были враги, которые еще две недели назад на улицах Будапешта принародно вешали тех, кто был за Советский Союз. И получается, с одной стороны, вроде как надо им оказывать помощь, с другой – многие солдаты и офицеры понимают, что это враги.

А. Гаспарян:Это традиция советской власти. Она тянется еще со времен ярославского восстания 1918 года, когда у тебя захваченный город, где убивают коммунистов, и, с одной стороны, воззвание к гарнизону, что это враги, которых надо давить как клопов, а с другой – следует воззвание, что это все-таки пролетариат и надо как-то культурно к нему отнестись (а то вдруг он проникнется буржуазными настроениями). И дальше без остановок: в Кронштадте, в Тамбове восстания. Крестьянские волнения конца 20-х – начала 30-х годов – то же самое. Я больше скажу. Если посмотреть внимательно на принципы построения советской агитации на оккупированных территориях – агитации для партизанских отрядов, – увидишь ровно то же самое: есть элемент, который надо уничтожить, но при всем том это народ пролетарской родины со всеми вытекающими последствиями. Модель замечательным образом была отработана. Смерть товарища Щербакова вовсе никак не повлияла на принципы построения советской пропаганды. Никакой другой у нас не было и быть не могло.