Евгения Иванова - Ад-184 [Советские военнопленные, бывшие узники вяземских «дулагов», вспоминают]

Через три дня мне пришлось из больницы уйти, так как о моем присутствии узнал немец-шеф и мне опять грозил концлагерь.

Я вновь пошел в Тихоново. После двухдневного отдыха у Гавриловых (дяди Алексея уже не было, и не знали, где он) я узнал, что двое мужчин едут в сторону г. Кирова (Песочная), сначала с ними, а затем пешком добрался до деревни Бережки, после кратковременного пребывания там у гр-на Новикова Ивана Артемьевича, оказав некоторую медицинскую помощь населению. 10 января 1942 г. я встретился с Красной армией и стал продолжать службу.

Заканчивая рассказ, прошу очень отозваться тех, кто знает что-то о Кларе, всех раненых нашего госпиталя, подпольщиков и узников вяземского концлагеря, медиков Лютовской больницы, всех тех, кто имеет отношение к этому рассказу.

В период войны я выполнял спецзадание в тылу врага, многие боевые друзья найдены, встречаемся, но о многих ничего не знаем, поэтому очень прошу откликнуться десантников и партизан опергруппы НКГБ БССР „Бывалые“ и „Вихрь“» [129].

Борис Григорьевич Маковейчук родился 13 марта 1913 г. в селе Мурованные Куриловцы Винницкой области в семье крестьянина. В школьные годы, будучи комсомольцем, принимал активное участие в ликвидации неграмотности на селе. На фронте он с июня 1941 г. — техник-интендант 2-го ранга при штабе артиллерии 193-й стрелковой дивизии 5-й армии. С октября 1941 г. начальник дивизионного пункта в составе 338-й сд 33-й армии. При выходе из окружения, будучи раненым, 29 июля 1942 г. попал в плен. Находился в вяземском «Дулаге-184». Пять недель пробыл в карцере за распространения известий об успехах Красной армии на фронтах под Москвой. После вяземского лагеря до 3 апреля 1943 г. находился в лагере смерти «Шталаг-340» (Даугавпилс). Там организовал побег 18 человек, в полном составе пришедших в партизанский отряд «За Родину» в Казанские леса Западной Белоруссии. С июня 1943 г. замполит отряда, затем начальник штаба отряда № 1 4-й Белорусской партизанской бригады.

После соединения с Советской армией с 28 июля по 27 сентября 1944 г. находился в распоряжении Центрального штаба партизанского движения Белоруссии в г. Минске. По окончании войны вернулся в Днепропетровск и участвовал в восстановлении завода им. Петровского, на котором и трудился до пенсии. Имел правительственные награды: орден Красной Звезды, орден Отечественной войны I степени, медаль «За оборону Киева», медаль «За оборону Москвы», медаль «Партизану Отечественной войны» I степени, медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне», медаль «20 лет Победы», медаль «30 лет Победы в Великой Отечественной войне», медаль «50 лет Вооруженных сил СССР», медаль «За доблестный труд». Б. Г. Маковейчуком написана книга «По дорогам войны и партизанским тропам», отрывки из которой приводятся.

«…Переводчик начал меня снова обыскивать. Ему, по всей вероятности, понравились мои часы. Так и было. Переводчик при обыске кругом оглянулся, видно, им было дано указание у пленных личных вещей не брать. Убедившись, что никого вокруг нет, он забрал у меня часы и обратно погнал в вагон. В вагоне нас продержали до вечера, а затем направили на станцию Вязьма. В вагоне неимоверная духота, теснота и вонь.

Питание в вагоны не давали. Всю ночь мы томились в дороге, а под утро привезли нас на станцию Вязьма. К прибытию нашего состава немцы готовили усиленную охрану с собаками, а когда началась разгрузка, нас, как собак, швыряли с вагонов и прямо в строй, а затем конвоировали в лагерь для военнопленных. По пути в лагерь люди спотыкались и падали, так как был сильный дождь и дорога была очень скользкая.

В лагере началась сортировка. Офицерский состав — в один лагерь, а рядовой — через дорогу, в другой.

Что такое был лагерь. Это была территория, обнесенная в два ряда колючей проволокой, где стояла кирпичная коробка без окон, без дверей и крыши, раннее предназначавшаяся для военного завода. Внутри этой коробки были размещены двух- и трехъярусные деревянные нары. Сквозняки гуляли по всем уголкам здания. Нары были сырые, местами покрыты плесенью, образовавшейся после дождей.

В лагере свирепствовали тиф, голод и холод. По лагерю, чувствуя себя хозяевами, разгуливали полицейские русской национальности под командованием немцев. Сразу же по прибытии новой партии военнопленных эта лагерная полиция приступала к „генеральной чистке“, осмотру и грабежу имеющихся у пленных вещей. В специальную комнату, где сидело по 3–4 здоровенных полицейских с повязками на рукавах и дубинками в руках, приглашались по 2–3 военнопленных, и там они подвергались тщательной обработке. Сперва предлагали добровольно отдавать часы, бритвы, ножи и другое снаряжение, комсоставское обмундирование, а если кто-либо из военнопленных выражал свое возмущение и недовольство, его тогда со всех сторон, начиная с головы и спины, били резиновыми дубинками. Избивали до потери сознания, а когда жертва была уже готова, все снимали и складывали в угол. Взамен — рваное тряпье.

Такой жертвой оказался и я.

Полицейский родом из Смоленска по имени Борис сумел мне отпустить 20 штук дубинок за то, что я не снял комсоставское обмундирование. После такого „душа“ я уже был почти готовый. С меня сняли обмундирование, облили холодной водой и одели в б/у обмундирование цвета хаки в заплатах.

Привезли меня в этот лагерь больным, так как ноги и руки были обморожены и кисти рук забинтованы.

Несмотря на болезни, истощение пленных и ненастную погоду, немцы выгоняли военнопленных из лагеря на разные работы. На эти работы старался попасть каждый, так как вне лагеря можно было достать у прохожих чего-либо покушать, а некоторым даже удавалось удирать от стражи и скрываться в лесах или у местного населения.

Однажды представилась и мне такая возможность — попасть на работу, где мы грузили пустые бочки из-под бензина в вагоны. Катить бочки к вагонам мне пришлось ногами, а в вагон грузили другие. Немец в защитном обмундировании, пожилого возраста, с красной повязкой с фашистской свастикой на рукаве, все время ходил рядом со мной и смотрел, как я катил бочки. Здоровых грузчиков не оказалось, все мы были больные, а некоторые еле-еле шевелили ногами.

Нас было около 75 человек. Немец, сопровождающий нас, военнопленных, на работу, помимо оружия, захватил с собой еще деревянный березовый квадрат размером 60 х 60 мм. Больных, которые плохо работали и медленно передвигались, немец избивал до смерти. Это был настоящий нацист-изверг. Так им было забито 2 военнопленных, трупы которых нам пришлось нести в лагерь. Более здоровые товарищи, видя такое издевательство, начали скрываться за бочками, вагонами и навсегда исчезали.