Лев Бердников - Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

Впечатляют и такие якобы вышедшие из Типографии Мод сочинения: «Новое средство выводить пятна из совести, сочинение славного г. Санам, переводу же г. Бездушникова, 350 коп.»; «Новые и особенные правила и положения о том, как и кому должно кланяться, какой делать из себя вид, вступая в собрание, как надлежит сидеть и что говорить и каким произношением и голосом, как подавать руку в то время, когда девица или дама удостоивает чести идти вместе прогуливаться, к кому и когда должно подходить целовать руку, каким образом откланиваться, с каким видом извиняться, обещать и пр., еженедельное издание некоторого знающего общества в щегольстве, притворстве и обхождении светском – Билет на 12 тетрадок с эстампами, фигурами, рисунками и планами, 30 рублей». Всего подобных псевдоизданий приведено более шести десятков. Обратим внимание на цены. Даже по масштабам XVIII века они астрономические.

Страхов считал нужным подчеркнуть это весьма своеобразно – он поместил в своем реестре как бы случайно затерявшиеся среди щегольских изданий книги: «Опыт о здравии, или Доказательство о том, что если мы живем здоровы, то сие есть достоверный знак, что мы не были в руках лекарей, сочинение г. Прямосудова, 50 копеек»; «Рассуждение о похвальных речах, или Доказательство о том, что нынешние похвальные речи более приносят чести тем, кто их сочиняют, нежели тем, о коих оные пишут, цена 10 копеек», «Увещание болтунам, чтоб они более смотрели, более слушали и менее говорили – Достойное похвалы сочинение г. Благоразумова, в котором ясно доказывается, что природа одарила нас двумя глазами, двумя ушами, а одним только языком, цена 20 копеек». Смехотворно низкая цена подобных книг, как сообщает сатирик в сопроводительной аннотации, объясняется «причиной нераскупки оных» щеголями, что вполне понятно.

Заслуживает пояснения другое – сам механизм создания Страховым модели пародийной книжности. Приглядимся повнимательней к заглавиям «модных книг», соотнесем их с существовавшими в XVIII веке видами изданий, и перед нами оживут знакомые современнику устойчивые шаблоны книжной продукции. Так, «Исторический словарь петиметров, щеголих, танцовальщиков и танцовальщиц…» имитирует распространенные тогда исторические словари, один из которых, кстати, начал тогда издаваться в Москве. Всевозможные «способы», «науки», «наставления», «известия», «правила», «начертания» – все это типичные ключевые слова в заглавиях книг того времени: по нашим подсчетам, в России с 1725-го по 1800 год были изданы 95 «способов», 85 «наук», 173 «наставления», 82 «известия», 83 «правила», 36 «начертаний». Все эти виды изданий сатирик осмыслил наново и представил в контексте щегольской культуры. Иногда просматривается почти буквальное сходство (Ср.: псевдоиздание «Наука быть счастливым, или Искусство притворяться» и реальная книга «Наука счастливым быть…» (СПб, 1759). Примечательно и то, что сам Страхов как бы в шутку адресовал петиметрам и модникам свои антищегольские сатирические произведения.

Помимо книг Страхов упоминает вещи и «редкие рукописи», хранящиеся у петиметра. Это и «коробочка с любовными стишками», и «ящичек с разными женскими силуэтами», и «лучшая голландская бумага, коей исходило на любовные письма, каждой день около десяти», а также «Собрание любовных стихов, песен и трагедий покойного Виноглота», «в 12 книжек переплетные подлинные письма тех женщин, которых он обманул в продолжение 12 месяцев». Сатирик приводит якобы «подлинную записку» щеголя, названную им «Журнал жизни». Это, как пишет Страхов, «сметка», сделанная вертопрахом по прошествии года: «I. Сделано 52 обновы. II. Танцовал 5670 раз. III. Играл в карты 270 раз. IV. Был дома целой день 5 раз. V. Брошено прежних любовниц 30. VI. Приобретено новых 27. VII. Обмануто замужних 9. VIII. Обмануто вдов 18. IX. Обмануто старушек 6».

Замечательно, что Страхову принадлежит почин псевдощегольского издания. Это своеобразное жанровое образование, относящееся не столько к словесности, сколько к книжности; издание-перевертыш (недаром он назвал его «в платье навыворот»), в котором речь ведется якобы от имени всесильной Моды, предписывающей свету свои правила поведения, – на самом же деле уязвляющее и уничижающее щегольство. Впрочем, лучше всего сказал об этом сам сатирик: «Моду представил я властительницею и такою сильную собою, к покровительству коей имели прибежище и самые люди». Под стать и название книги – «Переписка Моды, содержащая письма безруких Мод, размышления неодушевленных нарядов, разговоры безсловесных чепцов, чувствования мебелей, карет, записных книжек, пуговиц и старозаветных манек, кунташей, шлафоров, телогрей и проч. Нравственное и критическое сочинение, в коем с истинной стороны открыты нравы, образ жизни и разныя смешныя и важныя сцены модного века» (М., 1791). Среди прочего здесь помещено самоизобличающее письмо Моды к Непостоянству: «Правду сказать, где я, Мода, поживу хоть десяток лет, то надобно несколько на то веков, дабы истребить тот образ мыслей, которой я внушаю людям. Глупость наделать может столько в один год, что и самая мудрость не исправит того в десять… Где роскошь поживет десять лет, там через сто лет не научишь людей быть умеренными. Словом, где я, Мода, побываю хоть год, оттуда дурачество и ветреность не выживешь в пятьдесят».

Приводятся 56 постановлений Моды, из которых приведем наиболее характерные: «Над любовию начальствовать ветрености, легкомыслию и корыстолюбию»; «Главнейшими достоинствами прекрасного пола да будут: пустомозглость, щегольство, роскошь, городской образ мыслей, ложные понятия, ветреные мысли, презрение истинных дарований, добродетели и трудолюбия». Далее: «Великое число любовников, поздное вставание, ежедневное небытие дома, разсеянье, картежная игра, праздность и пр.»; «Повелеваем, чтоб супружество было такою торговою вещию, которая продавалась бы по вольной цене» и т. д. Автор прямо говорит о цели своего издания, и состоит она в том, «чтоб безпристрастное сие начертание могло некоторым людям открыть глаза и удостоверить их о вреде, причиняемом Модою, роскошью, вертопрашеством и прочими пороками, которые являются повсюду и во многих сценах нынешней жизни».

С развитием сатирической периодики диапазон щегольских псевдопроизведений заметно расширился за счет новых газетных и журнальных жанров. Достаточно обратиться к вводной статье журнала «Трутень» (1769–1770) «Каковы мои читатели», чтобы понять характер предпринятых новаций. Издатель Николай Новиков среди прочих носителей пороков (Злорад, Скудоум, Лицемер и др.) упоминает и Вертопраха. Автор тем самым обозначает читательские запросы петиметров: «Вертопрах читает мои листы, сидя перед туалетом. Он все книги почитает безделицами, не стоящими его внимания… Однако ж “Трутень” иногда заставлял его смеяться. Он его почитает забавною книгою и для того покупает. Вертопрах, повертевши листки в руках, и которые заслужат его благоволения, те кладет, а прочие употребляет на завивание волос…» (К слову, такое отношение щеголя к книгам было ранее представлено в сатирах поэта Антиоха Кантемира.)