Александр Снисаренко - Курс - море мрака

Комментируя этот пассаж, Полибий справедливо отмечал, что "несущие гибель ветры" совсем не то, что "заставляющие корабль плыть по прямому курсу", а следовательно, указанная Гомером продолжительность плавания не соответствует фактическому расстоянию при существующих возможностях кораблей. Аргументация его остроумна и убедительна: "Если принять, что расстояние от мыса Малей до Геракловых Столпов составляет 22 500 стадиев, и если… предположить, что оно было пройдено в 9 дней с одинаковой скоростью, то расстояние, покрываемое каждый день, соответствовало бы 2500 стадиям. Но кто же когда-нибудь видел, что какой-нибудь человек прибыл из Ликии или Родоса в Александрию за 2 дня, хотя расстояние между этими пунктами только 4000 стадиев?" (33, С 25).

Это, безусловно, верно применительно к чисто гребному судну. Но Одиссей кроме полусотни могучих гребцов располагал еще парусом. А с двойным движителем да еще при постоянном, хотя и буреносном ветре условия, поставленные Гомером, вполне могли быть выполнены. Не следует, правда, забывать и о том, что это все-таки эпос, где и время течет по-иному, и пространство подвластно герою, и боги помогают, и числа округляются… Не стоит требовать от мифа бухгалтерской точности, достаточно удовлетвориться правдоподобием. В конце концов, Гомер не совсем точно называет и ветер, что не было замечено Полибием.

Строго говоря, Борей (северный ветер) должен был отбросить флот Одиссея от южной оконечности архипелага — острова Киферы (Китира) в Киренаику, к мысу Зефирию (Эль-Хилаль). К острову лотофагов ("пожирателей лотоса") Одиссея мог доставить северо-восточный, получивший позднее имя Эвриклидон ("вздымающий широкие волны") [6], но во времена Гомера (или Одиссея?) знали только четыре основных ветра, да и те толковали довольно широко: например, Борей не только северный ветер, но и северо-восточный; Зефир — не только западный, но и северо-западный.

Если вспомнить эпос об аргонавтах, то нетрудно представить, насколько дурной славой пользовался у моряков мыс Малея: именно отсюда буря забросила "Арго" в Тритониду, откуда они начали новый круг своих странствий. И это неудивительно. Лоции всего мира отмечают, что в Средиземном море почти круглый год господствуют западные и северо-западные ветры, причем последние особенно характерны для восточной части моря, где штормы и циклоны — Довольно частое явление. Ветры здесь настолько сильны, что способны изменять направление течений, отклоняя их в ту или иную сторону.

Еще страшнее для моряка северо-восточный ветер, с которым, очевидно, и имели дело Ясон и Одиссей. (Это свидетельствует о постоянном направлении штормовых ветров в определенный сезон, когда, по-видимому, имели место оба путешествия.) Проносясь над бесчисленными островами, словно сыпь усеявшими поверхность Эгейского моря, наталкиваясь на бесконечные излучины побережья, Эвриклидон несет с собой большие массы воды, которые образуют здесь картину, напоминающую кипящий котел. При этом наиболее опасными местами оказываются как раз мыс Малея, отделяющий Лаконский залив от Критского моря, и мыс Тенар (Тенарон), разделяющий заливы Лаконикос и Месиниакос. Недаром на Тенарском мысу греки помещали один из входов в Аид. Морское дно у южной оконечности Пелопоннеса представляет собой настоящее кладбище кораблей.

У берегов Африки, очевидно, и следует искать остров лотофагов — негаданный приют Одиссея. Что же это за остров и где он находится? Ответ может быть лишь один, и притом предельно точный. В заливе Малый Сирт (Габес), в двух километрах от тунисского города Эль-Джурф, лежит о. Джерба. В том, что это и есть остров лотофагов, не сомневались даже античные исследователи "Одиссеи", например Эратосфен — автор крылатой фразы о том, что "можно найти местность, где странствовал Одиссей, если найдешь кожевника, который сшил мешок для ветров" Эола (33, С 24) [7]. С древнейших времен до наших дней излюбленным лакомством джербийцев и жителей близлежащего побережья является растение семейства зизифоровых Zizyphus letus, плоды которого из-за примеси эфирных масел очень ароматны и внешне напоминают лотос, а вкусом — мед. В переводе название растения означает "плод смерти" или "плод забвения". Очевидно, это древнее название, узаконенное потом ботаниками, ввело в заблуждение и Гомера, который сообщает о спутниках Одиссея (12, IX, 93–95), что

"Забывчивость" греков объясняется гораздо прозаичнее. Послушаем Геродота: "На побережье… обитают лотофаги. Они питаются исключительно плодами лотоса. Величиной же [плод лотоса] приблизительно равен плоду мастикового дерева, а по сладости несколько похож на финик. Лотофаги приготовляют из него также вино" (9, IV, 177). Как говорится, истина — в вине. Моряки попросту злоупотребили вкусным напитком, обладавшим к тому же из-за примеси эфирных масел наркотическими свойствами, и результат не заставил себя ждать:

Силой их, плачущих, к нашим судам притащив, повелел я Крепко их там привязать к корабельным скамьям…

Покинув остров гостеприимных лотофагов, Одиссей вскоре прибыл к земле великанов-людоедов киклопов. Это совершенно дикое племя даже для эпохи Гомера, и он всячески подчеркивает их неотесанность (12, IX, 120–123, 125, 275–276):

Из сицилийского мифа о Полифеме (сыне Посейдона и нимфы Тоосы) и Галатее мы знаем, что киклопы обитали в Сицилии. Это не расходится с географией. Если Одиссей отплыл от лотофагов при юго-западном ветре, то путь от Джербы ведет на запад, а крутая излучина побережья неизбежно направит курс корабля к северу — мимо Мальты к Сицилии.

Несмотря на то что в середине VII в. до н. э. легендарный законодатель Харонд Катанский разработал законы для Сицилии и Калабрии, остров еще в VI в. до н. э. был заселен воинственными полудикими горными племенами, с которыми едва смогло совладать вымуштрованное карфагенское войско под командованием Мальха. Боевые маски сицилийцев и раскраска лиц вполне могли придать им облик киклопов, столь красочно воссозданный Гомером, а если они имели еще и высокий (по сравнению с греками) рост, усиленный фантазией мореходов и поэтов, то реальность для греков племени киклопов не вызывает сомнений.