Рональд Кларк - Рождение бомбы

Эта специфическая идиосинкразия американцев к иностранным паспортам объяснялась не какой-то наивной уверенностью, что о благонадежности ученого можно судить вернее всего по его подданству, чем по его прошлому. Главным мотивом таких действий было административное удобство и необходимость обойти правила, не приспособленные к идеологическим условиям второй мировой войны.

Обычные английские паспорта ученых, прибывших целой партией в Соединенные Штаты, изучались со столь необыкновенной тщательностью, что это заставило одного из них положить паспорт обратно в карман и, ко всеобщему ужасу окружающих, спросить изумленного американского чиновника, не заменить ли его другим.

* *

Первые практические шаги к англо-американскому сотрудничеству были предприняты «Тьюб Эллойс» в начале декабря 1941 г. В это время технический комитет решил направить в Соединенные Штаты Экерса, Пайерлса, Халбана и Симона с тем, чтобы они свели к минимуму параллелизм в работе. Британская миссия выехала в феврале 1942 г. и вернулась в апреле, посетив большинство лабораторий, подчиненных вновь созданному комитету «S1». Одно сразу же стало ясным. Американский проект, задуманный всего несколько месяцев назад, уже использовал как университетские, так и индустриальные возможности в таком масштабе, который намного превосходил все, что было сделано в Британии или в Канаде в обстановке военного времени. После этого планы «Тьюб Эллойс» в отношении разработок и исследований в Англии были немедленно урезаны. С начала 1942 г. становилось все более и более ясным одно: изготовление бомбы, в конечном счете, должно быть совместным англо-американским риском. Но в то время все еще считалось, что американские индустриальные усилия будут соответствовать по масштабам первоначальным британским работам над бомбой и что обе стороны будут сотрудничать скорее как равноправные партнеры, а не как хозяин и слуга. На деле оказалось не так.

В течение первых пяти месяцев 1942 г. исследовательские работы продолжались в обеих странах, но только в июне союзные военные лидеры перешли, наконец, рубикон и решили, что бомбу следует делать в Соединенных Штатах, опираясь на ресурсы обеих стран.

Обстоятельства, при которых было принято это важное решение, изложены Черчиллем в его труде «Вторая мировая война», в котором он описывает встречу с Рузвельтом 20 июня. Присутствовал также Гарри Гопкинс, с которым Черчиллю пришлось позднее уточнять подлинный смысл разговора.

«Я был твердо убежден в необходимости сразу же объединить все наши сведения и работу продолжать на равных началах, разделив ее плоды, какими бы они ни были, поровну между нами,— пишет Черчилль.— Затем был поднят вопрос относительно того, где следовало создавать исследовательские организации. Мы были уже осведомлены о чудовищных расходах, которые надо было сделать, отвлекая ресурсы всякого рода, в том числе и умственную энергию, от остальных военных нужд. Учитывая, что Великобритания находилась в зоне бомбежек и непрерывной воздушной разведки противника, казалось невозможным построить на нашем острове огромные, бросающиеся в глаза заводы, необходимые для решения задачи. Мы представляли себе, насколько далеко продвинулся наш союзник, и, конечно, его следовало предпочесть Канаде, которая и так внесла свой важный вклад в дело снабжения ураном. Это было очень трудным решением: направить несколько сот миллионов фунтов стерлингов в проект, успех которого ни один ученый на любой стороне Атлантики не брался гарантировать. Тем не менее если бы американцы не пожелали участвовать в этом рискованном предприятии, то мы совершенно определенно должны были бы собственными силами продвигаться вперед в Канаде или, если канадское правительство будет возражать, в любой другой части империи. Однако я был очень рад, когда президент сказал, что Соединенные Штаты, по его мнению, должны это сделать. Поэтому мы приняли совместное решение и определили основу соглашения. У меня не было сомнений, что сделанное нами в Британии являлось действительным прогрессом, и именно уверенность наших ученых в конечном успехе дала президенту возможность принять это важное и роковое решение».

Это было решение, которое во многом определяло будущее. Трудно поверить, чтобы такое решение основывалось на обсуждении, ведшемся в столь неопределенных формах. Черчилль почувствовал необходимость послать Гарри Гопкинсу через восемь месяцев следующую телеграмму: «Мы вели переговоры на основе полного паритета между равноправными партнерами. Я не делал записей, но буду крайне поражен, если то, что осталось в памяти Президента, не соответствует этому». Достойная сожаления обстановка, вызвавшая необходимость таких телеграмм, возникла вслед за созданием американцами «Манхэттенского проекта» в 1942 г.— организации, которая должна была делать бомбу. Члены «Тьюб Эллойс» направились в Соединенные Штаты и, совещаясь со своими заокеанскими коллегами, продолжали, как это они делали в первые годы войны, опираться на результаты работ, проведенных в Британии. Однако к концу 1942 г. положение резко изменилось.

После создания «Тьюб Эллойс» Томсон был послан в Канаду в качестве офицера связи и впоследствии начал посещать заседания американского комитета «S1» в Вашингтоне. Однако к концу 1942 г. Томсону стало ясно, что от него многое скрывалось. В других местах Соединенных Штатов происходило то же самое. «Это приводило в замешательство моего американского друга в такой же степени, как и меня самого,— рассказывает другой британский ученый.— Я посетил его лабораторию, и мы начали обсуждать нашу работу. Отвечая на один из моих вопросов, американский ученый выглядел очень неловко и затем с трудом добавил: «Видите ли, мне не позволено говорить вам об этом».

К началу 1943 г. принцип равноправного партнерства нарушился столь решительно, что Черчилль был вынужден протестовать. Он поднял этот вопрос на конференции в Касабланке, и Гарри Гопкинс обещал разобраться. Гопкинс 16 февраля получил от Черчилля следующую телеграмму: «Я был бы очень признателен за какие-нибудь новости об этом, поскольку в настоящее время американское военное ведомство просит нас информировать его о наших экспериментах и в то же время отказывает нам в любой информации об их работах». Гопкинс просил прислать ему копию стенограмм соответствующих переговоров или памятные записки, которые, по его словам, «выявили бы характер недоразумения».

Р. Шервуд нашел в «Документах Белого дома» Гарри Гопкинса некоторые любопытные заметки, относящиеся к этому эпизоду. Будучи больным, Черчилль послал 27 февраля Гопкинсу две большие телеграммы, одна из которых содержала полные записи всех англо-американских соглашений, начиная с первых обменов мнениями в 1940 г. Премьер-министр выражал уверенность, что эти записи подтверждают его право требовать восстановления принципа совместной работы обеих стран. Он заявлял, что «крайне нужные решения относительно британской программы как здесь, так и в Канаде зависят от того, насколько будет восстановлено полное сотрудничество между ними, и я вынужден просить Вас сообщить мне самым срочным образом твердое решение относительно американской политики в данном вопросе». Ответы из Соединенных Штатов были неудовлетворительными. Переговоры продолжались много месяцев, и однажды англичане даже предложили, не взирая на восстановление полного обмена информацией, разорвать ядерный альянс и продолжать исследования и разработки независимо,— угроза, которая вряд ли могла особенно обеспокоить американцев.