Алексей Богатуров - Системная история международных отношений. Том первый. События. 1918-1945

В Советском Союзе "буржуазный пацифизм" порицался за его внеклассовый соглашательский характер. Подготовку пакта Бриана — Келлога в Москве тоже воспринимали негативно, во многом оттого, что Советский Союз и на этот раз не пригласили к переговорному процессу. Нарком иностранных дел СССР Чичерин интерпретировал ход переговоров о заключении пакта как часть "подготовки войны против СССР". Столь серьезное заключение обосновывалось тем, что проект пакта допускал сохранение всех существовавших на момент его подписания союзов и блоков, а практически все их Москва считала антисоветскими. Советский Союз раздражало и то, что одним из инициаторов пакта выступали США, которые по-прежнему отказывались от установления дипломатических отношений с СССР.

По вопросу о пакте в советском руководстве имелись разногласия. Среди высших партийных лидеров за присоединение к пакту выступал Н.И.Бухарин. Из руководителей наркомата иностранных дел идею пакта поддержал Литвинов, а возражал против нее — Чичерин. Тем не менее, получив через французского посла в Москве официальное приглашение присоединиться к пакту в день его подписания, Советский Союз это приглашение принял. Более того, СССР первым ратифицировал пакт, а 9 февраля 1929 г., еще до официального вступление пакта в силу, в Москве был подписан так называемый протокол Литвинова — Московский протокол о досрочном введении в силу обязательств пакта Бриана — Келлога между СССР, Польшей, Румынией, Эстонией и Латвией. В том же году к Московскому протоколу примкнули Турция, Иран и Литва.

На рубеже 20-30-х годов на международном уровне активно обсуждался проект Пан-Европы, выдвинутый занявшим в тот момент пост премьер-министра Франции в одиннадцатый раз Аристидом Брианом. С этой идеей Бриан выступил впервые в сентябре 1929 г. на 10-й сессии Ассамблеи Лиги наций в Женеве. Он предложил рассмотреть вопрос о возможности заключения заинтересованными правительствами соглашения в целях установления "между европейскими народами своего рода федеральной связи". Развернутое воплощение эта идея получила в официальном французском Меморандуме об организации режима европейского федерального союза, разосланном европейским странам-членам Лиги наций в мае 1930 г. Меморандум был направлен и в Москву — для сведения СССР.

В этом документе говорилось о коллективной ответственности европейских правительств "перед лицом опасности, угрожающей европейскому миру как с точки зрения политической, так и с точки зрения экономической и социальной", ввиду сохранявшейся несогласованности политических курсов различных европейских стран. Сама реальность европейского географического единства, по мнению авторов меморандума, диктовала необходимость воплощения странами Европы "принципа солидарности", преодоления распыления сил, прежде всего — в хозяйственной области. Механизм реализации экономических, финансовых и политических мер по налаживанию сотрудничества мыслился в виде регулярно созываемой Европейской конференции, составленной из представителей всех европейских членов Лиги наций. Исполнительным органом конференции должна была стать постоянная Европейская комиссия с местопребыванием в Женеве.

Французский меморандум вызвал сдержанную реакцию. Но поскольку он соответствовал пацифистским веяниям своего времени, никто не решился его отвергнуть. Тем более, что предстояло длительное обсуждение проекта, которое позволяло несогласным с идеей Бриана утопить ее в дискуссиях. В Германии французский настрой на европейскую федерацию воспринимали как очередную завуалированную попытку закрепить преобладание Франции на континенте. По проекту Бриана в Пан-Европу не должны были входить Великобритания, США и Советский Союз. В таком случае оставшейся без поддержки Лондона, Вашингтона и Москвы Германии была автоматически уготована в Пан-Европе подчиненная роль.

На конференции министров иностранных дел европейских стран-членов Лиги, созванной в сентябре 1930 г. в Женеве, было признано, что объединение стран Европы является жизненно необходимым для поддержания мира. Но вопрос о Пан-Европе решено было перенести на обсуждение очередной сессии Лиги, которая в свою очередь постановила продолжить исследование вопроса в учрежденной для этой цели Европейской комиссии.

Советский Союз при формировании своей позиции в отношении Пан-Европы исходил из того, что объективно этот проект по-прежнему игнорировал СССР как европейскую державу и был направлен против Германии. Наркомат иностранных дел СССР в июне 1930 г. предписывал своим представителям в каждой из 27 стран, которым Франция предложила войти в европейскую федерацию, заявлять об "абсолютно отрицательном отношении" Москвы к плану Бриана. В сентябре эта позиция была закреплена решением Политбюро о неучастии в работе Европейской комиссии. Однако когда в начале 1931 г. в Москве было получено официальное приглашение присоединиться к ее работе, Литвинов (сменивший на посту наркома Чичерина в 1930 г.), высказался за его принятие. В письме Сталину он мотивировал свое мнение необходимостью "иметь в стане врага по крайней мере своего наблюдателя".

Во второй половине 20-х годов темпы возрождения экономического потенциала Германии ускорились: в 1927 г. ее промышленное производство достигло довоенного уровня, а экспорт превысил этот уровень в 1929 г. Тем не менее, правительство Германии добивалось пересмотра плана Дауэса, определившего размер ежегодных репарационных платежей от 1 млрд. в 1924–1925 гг. до 2,5 млрд. марок в 1928–1929 гг. Оно настаивало на снижении суммы и изменении сроков платежей. Западные державы пошли навстречу этим пожеланиям. Решено было учредить комитет экспертов по репарационному вопросу, который возглавил американский финансист, президент компании "Дженерал электрик" Оуэн Юнг.

Работа комитета экспертов, начавшаяся в феврале 1929 г., проходила на фоне серьезных расхождений между представителями Германии, Великобритании, Франции, Бельгии и других стран. Все же в июне 1929 г. комитет рекомендовал заменить план Дауэса новым планом Юнга, согласно которому ежегодные репарационные платежи сокращались до 2 млрд. марок на период 1929–1965 гг., с тем, чтобы в 1966–1988 гг. Германия платила суммы, равные ежегодным долговым выплатам стран-получателей германских репараций Соединенным Штатам. Таким образом, после 1966 г. Германия фактически брала бы на себя выплату союзнических долгов европейских стран США. Репарации должны были выплачиваться только за счет прибылей железных дорог и государственного бюджета Германии.