Марина Могильнер - Новая имперская история Северной Евразии. Часть I

Конечно же, Тохтамыш более всех не был заинтересован в сепаратизме Дмитрия, что было чревато утратой важного источника поступления финансовых и человеческих ресурсов. Впрочем, существовал широкий спектр оттенков зависимости, и формально самостоятельный статус галицких князей в XIII и начале XIV вв. не мешал им выплачивать регулярные «подарки» в Орду и принимать участие в военных походах ханов. Если же Тохтамыш решил провести демонстративную карательную акцию против вышедшего из подчинения вассала и «перезавоевать» Московское княжество, то логичнее было привести большое войско традиционным маршрутом набегов с юга, из степей: Дмитрий Донской был могущественным военным противником, а путь от Волги на Москву (от Булгара) едва не втрое дальше пути от Дона. Вместо этого Тохтамыш переправляется через Волгу явно с очень небольшим войском: типичное волжское торговое судно того времени типа ушкуя вмещало до 30 человек. Тохтамыш же, который, как подчеркивает летопись, наступал очень быстро («изгоном») должен был еще переправлять лошадей (по крайней мере, по две на воина). В источниках того времени редко когда упоминается больше ста речных судов у одной волжской пристани, но даже если в Булгаре удалось реквизировать несколько сотен ладей, переправиться на них могли сотни, но не тысячи вооруженных всадников. (Единственная вооруженная стычка с отдельной русской дружиной у Волока Ламского обращает ордынцев в бегство.) Явившись к Москве и выяснив, что Дмитрий покинул город, Тохтамыш не делает попыток найти его; напротив, настойчиво штурмует каменную крепость явно недостаточными силами, а хитростью выманив жителей из города, устраивает массовую резню. Романтическая историография начала XIX века не видела ничего странного в таком поведении «татар», но известные случаи массовых убийств горожан ордынцами редки и связаны, в основном, с наказанием вероломства (как правило, убийства послов). Кроме того, массовая резня является трудоемким делом, а в эпоху целенаправленного захвата пленных в рабство еще и экономически невыгодным. Возвращаясь в Орду «обычным» южным путем, Тохтамыш разграбил Рязанское княжество — и это было странно, учитывая, что рязанский князь добровольно помогал ему переправиться через Оку на пути к Москве (за что его княжество на следующий год еще сильнее, чем ордынцы, разорил князь Дмитрий).

Все эти обстоятельства действий Тохтамыша и маршруты движения его войск указывают на то, что рейд на Москву был, скорее, экспромтом: отправившись в поход на Булгар налегке (может быть, чтобы окончательно изгнать московских чиновников и восстановить прямую юрисдикцию Орды), Тохтамыш уже на месте принял решение с наличными силами срочно идти к Москве. Мы можем только гадать, что именно заставило его совершить почти тысячекилометровый бросок на запад: знакомство в Булгаре с новой продукцией московского монетного двора? Полученные там сведения о заговоре против московского князя? Существует гипотеза, что Тохтамыша вообще беспокоила не самостоятельность доказавшего свою лояльность московского князя, а исход политического противостояния в сильнейшей державе региона — ВКЛ. Как мы помним, после смерти великого князя Ольгерда в 1377 г. унаследовавший ему сын Ягайло начал исподволь бороться против брата-соправителя отца Кейстута и его сына Витовта. Кейстут в целом ориентировался на ВКМ и Орду (в свою очередь, и Тохтамыш впоследствии нашел прибежище у его сына Витовта), Ягайло в 1380 г. поддерживал Мамая против Москвы (а значит, и Тохтамыша). Ставки для соседей в противостоянии антиордынской и проордынской партий в ВКЛ были исключительно велики. Осенью 1381 г. Кейстут захватил Вильнюс и сместил Ягайло — в условиях дефицита информации в имеющихся источниках можно вообразить, что победа Кейстута могла послужить причиной возвращения большого посольства Тохтамыша из Нижнего Новгорода в Орду, не доходя до Москвы (если оно было отправлено в это время и если его целью было сподвигнуть московского князя на экспедицию в помощь Кейстуту). Однако 12 июня 1382 г. сторонники Ягайло совершили переворот в Вильнюсе, через несколько недель Кейстут и Витовт были захвачены в плен, Витовт бежал, а Кейстут был заключен в Кревский замок. Сведения об этом могли достичь Булгара к концу июля и находившийся там Тохтамыш мог принять решение отправиться на спасение Кейстута (и туда же отправить Дмитрия с войском). В принципе, Москва лежала на полпути прямого многодневного перехода к Крево (через Можайск, Вязьму и Смоленск). Выведенные ли против Тохтамыша или против Ягайло, войска Дмитрия отказались повиноваться, Москва восстала, и Дмитрий бежал в Кострому. Авангард Тохтамыша прибыл под стены Москвы 23 августа, а Кейстута убили в Кревском замке 15 августа, и эта новость об окончательной победе Ягайло к тому времени уже преодолела 830 км до Москвы (а может быть, пришла и раньше, спровоцировав восстание). Тохтамышу оставалось лишь покарать заговорщиков против власти великого князя среди московской верхушки и вернуться обратно, предоставив войску возможность грабежом вознаградить себя за трудный поход. Лично к Дмитрию этот поход не имел прямого отношения.

Как бы то ни было, немедленно по возвращении в Орду Тохтамыш отправляет мирное посольство в Москву (а не Дмитрий пытается умилостивить грозного хана!). Восстанавливается статус-кво в отношениях Москвы и Орды (Дмитрий отпустил посольство Тохтамыша, так и не начав выплачивать дань), но не в отношениях с соседями. Авторитет московского князя оказался подорван, и уже осенью 1382 г. за ярлыком на Великое княжение Владимирское отправился Михаил Тверской. И только тогда, когда стало ясно, что Дмитрий не в состоянии самостоятельно утвердить свою власть над остальными русскими князьями (кроме ослабленного многократными разорениями Рязанского князя), 23 апреля 1383 г. он отправляет к Тохтамышу своего старшего сына, одиннадцатилетнего Василия, и соглашается возобновить выплату дани. Юридически и политически это означало признания себя вассалом Золотой Орды: на московских монетах изображение вооруженного князя заменяется рисунком «петуха и маленького четвероногого существа над ним» (с сохранением упоминания «великого князя Дмитрия»), а на реверсе вновь появляется имя Тохтамыша. В обмен хан как верховный сюзерен передает ярлык на великое княжение Дмитрию и признает наследственность этого титула в роду московских князей. В то же время он понижает весомость великокняжеского титула, выводя Тверское княжество из подчинения Владимирскому великому княжению (теперь уже официально — Московскому великому княжеству).

Так первая попытка бывшего улуса Золотой Орды — Великого княжества Московского — освободиться от вассальной зависимости выявила неожиданную проблему: авторитет великого князя не признавался соседями и даже собственными вассалами (удельными князьями), если за ним не стояла поддержка ордынского хана. Необходимо было осмыслить и сформировать такую систему легитимации великокняжеской власти, которая могла бы обходиться без опоры на ордынский авторитет и признаваться законной не только путем принуждения. Стихийный поиск решения этой ключевой политической и культурной проблемы занял большую часть XV столетия.