Константин Колонтаев - Русский коммунизм (большевизм)

Свои принципы партийного строительства Ткачёв считал актуальными не только для России, но и для Западной Европы, где, по его мнению, фактическое прекращение дефятельности I Интернационала или, как он его называл, "Международного союза рабочих", полностью подтверждало его взгляды: "Чувствуется потребность ещё более централизовать революционные силы, облечь ещё большей тайной их деятельность. Политическая реакция после франко-прусской войны, дикие гонения на "Международный союз рабочих" сделали эту потребность ещё настоятельнее. История этого союза и его современное положение в различных государствах Европы показывают, что та легальная почва, на которой он хотел бороться с существующим порядком, с каждым днём всё более уходит у него из-под ног. В настоящее время, оставаясь на этой почве, он неизбежно утратит всякий революционный смысл и всякое значение. И действительно, на легальной поверхности осталась теперь лишь мёртвая форма когда-то одушевлённой организации, форма никого не пугающая, тихо и мирно доживающая свои последние дни".60

Ткачёв считал невозможным создание социалистического общества сразу после победы социалистической революции. По его мнению, для этого необходим более-менее длительный переходный период: "Насильственным переворотом не оканчивается дело революции - им оно только начинается".61

По мнению Ткачёва, не может быть социалистическим "общество, имеющее надобность в полиции и жандармерии; общество, где имеют место тяжбы и судебные процессы, где есть преступники, где существуют тюрьмы, не может быть названо вполне воплотившим в жизнь идеи социалистической революции. Это общество переходное, общество, делающее лишь первые шаги на пути социальных реформ".62

Так определял он основные черты общества переходного периода в своей статье "Анархическое государство" (1876).

Переходный период, по мнению Ткачёва, является неизбежной стадией перехода к социализму. Всякая попытка сразу после социалистической революции ввести социалистические отношения, ликвидировать государство привела бы к тому, что "в общественном управлении произошёл бы такой хаос, такая путаница, которая должна была бы вызвать реакцию в пользу старого, дореволюционного строя".63

В связи с этим, Ткачёв предостерегал от всяких попыток построения "социализма на бумаге": "Всякому, конечно, известно, что существуют такие наивные люди, которые серьёзно убеждены, что социальная революция может быть осуществлена посредством бумажных декретов, которые верят, что если сегодня издан будет декрет, упраздняющий государство и церковь, то завтра от них и следа не останется".64

Однако, Ткачёв предостерегал и от того, чтобы выдавать переходный период за осуществление идеалов социализма, резко критикуя представителей так называемого "рыночного социализма" типа правого германского социал-демократа Бехера.

В своей статье "Предисловие и примечание к книге Бехера "Рабочий вопрос"" (1868-1869) он по этому поводу писал: "Бехер, как нам кажется, сильно увлёкся желанием сблизить новое со старым - увлёкся до того, что позволил себе в новом удержать многое из старого. Так, например, он защищает необходимость конкуренции и заработной платы".65

Говоря о задачах революционного государства в переходный период, Ткачёв подчёркивал следующее: "Захват власти, являясь необходимым условием революции, не есть ещё революция. Революция осуществляется революционным государством, которое упраздняет все те учреждения, которые препятствуют установлению равенства и братства, и вводит в жизнь учреждения, благоприятствующие их развитию. Деятельность революционного государства двойная: революционно-разрушительная и революционно-устроительная".66

Революционно-устроительная функция государства переходного периода, по мнению Ткачёва, должна включать в себя целый ряд политических, общественных преобразований с целью построения материальной основы будущего социалистического общества.

Первоочередным Ткачёв считал следующее: "Упрочив свою власть, революционное государство осуществит социальную революцию рядом реформ в области экономических, политических, юридических отношений: 1) постепенное преобразование крестьянской общины в общину-коммуну на принципах общего пользования орудиями производства и совместного труда; 2) постепенная экспроприация орудий производства, находящихся в частном владении и передача их в общее пользование; 3) постепенное введение учреждений, устраняющих посредничество в обмене продукцией; 4) постепенное устранение физического, умственного неравенства между людьми; 5) уничтожение старого типа семьи; 6) постепенное ослабление государства и развитие общественного самоуправления".67

Достижение общественно-экономического равенства членов общества Ткачёв считал основным предварительным условием завершения переходного периода.

Разрабатывая теорию переходного периода, Ткачёв неизбежно должен был столкнуться с проблемой существования государства и особенностей государственного устройства после победы социалистической революци. В связи с этим, Ткачёву пришлось столкнуться с анархистскими требованиями немедленного уничтожения государства в ходе социалистической революции.

Обоснованно опровергая анархистские теории, Ткачёв в статье "Анархическое государство" (1876) писал: "Итак, сами анархисты сознают, что требовать уничтожения государства так же дико и нелепо, как требовать уничтожения машин. Нет, говорят они, не уничтожать мы его долнны; мы должны овладеть им, вырвать из рук привилегированных классов и передать его в руки рабочих, из орудия эксплуатации и консерватизма превратить в орудие социальной революции. Но зачем же они в таком случае продолжают называть себя антигосударственниками и анархистами? Составители брюссельской записки с похвальной откровенностью отвечают на этот вопрос таки образом: "Мы удерживаем за собой кличку анархистов, потому что слово "анархия" внушает ужас буржуазии, и потому, что оно нам нравится". Вот это, по крайней мере, чистосердечно. Если бы на буржуазию наводило ужас слово "дурак", то они бы называли себя дураками".68

Говоря об анархических иллюзиях среди некоторых кругов русских революционеров, Ткачёв восклицал: "О бедная русская революционная мысль! Очнись, одумайся! Выбирайся скорее из грязного болота анархии на твёрдую почву, а то увязнешь в нём по уши".69

Необходимость существования сильного государства в переходный период была для Ткачёва несомненной: "Ваши возражения построены на фантастическом предположении, будто всякая власть непременно должна портить всякого человека, - они не только несущественны, но даже нелепы. Портит власть или не портит, вопрос не в этом. Вопрос в том, как возможно осуществить социальную революцию без власти. Только обладая властью, можно перестроить жизнь сообразно истинным потребностям, сообразно с идеалами наилучшего общежития. Лишиться власти - лишиться всякого влияния. Неумное, неразвитое большинство предоставленное само себе, восстановит старый порядок под новой формой. Всякая сила есть власть. Отсюда следует, что если меньшинство для осуществления идеалов социальной революции должно обладать силой, то это значит, что оно должно иметь в своих руках власть. Очевидно, чем могущественнее эта сила, то есть власть, тем скорее и легче удастся провести в жизнь те идеалы, во имя которых оно борется. Чем же обусловливается могущество власти? Государственная власть есть высший тип организованной власти. Вы скажете, быть может, что стоите за власть не материальную, а, так сказать, духовную, за власть, обусловленную нравственным влиянием. Неужели вы серьёзно думаете, что для того, чтобы пересоздать данные частные, семейные и общественные отношения, сложившиеся веками, достаточно одного нравственного влияния? одной духовной власти? При том же, всякая духовная власть стремится и необходимо должна воплотиться во власть материальную. Мало того, она даже немыслима без последней. Кто обладает душой человека, тот обладает его телом. Чем более децентрализована власть, тем она консервативнее. Это азбучная истина государственных наук. Децентрализованная власть всегда находится и неизбежно должна находиться под гнётом местных влияний, исторически выработанных традиций. Децентрализованная власть по природе своей должна противодействовать всякому подчинению частного общему. Она всегда будет антиреволюционна, в чьих бы руках она ни находилась. Революционное государство должно стремиться к обобщению местных интересов, к внесению ву местную рутину единообразных руководящих начал. Можно представить, как пойдёт осуществление социалистических идеалов, если оно будет поставлено в зависимость от местных единичных желаний, от капризного произвола рутинного большинства".70