Филипп Матисзак - 24 часа в Древнем Риме

За щедрое вознаграждение Сергий переночует с этой дамой. Что же, задается он вопросом, она видит в нем, что позволяет называть себя гладиаторским мясом? Его лицо деформировано и избито, а шлем навечно оставил шрам у него на лбу. Из-за старой травмы у одного глаза появилась борозда, а на руке – язва.

Но Ювенал также указывает: «Он гладиатор! Именно его она предпочитает детям и семье. Эти женщины любят мечи!».

Уже поздно, и луна восходит над крышами, когда паразит возвращается домой. В одной руке он несет узел с обеденной одеждой, а в другой, как мешок с добычей, объемный сверток с закусками и всякими деликатесами. Его называют «Селий Губка», и сейчас, хорошенько поев и выпив вина, Селий задается вопросом: действительно ли это такое уж оскорбление.

Хорошо, он паразит, это слово происходит от слова para sitos, что в переводе с греческого означает «попутчик».

Также верно, что остальные на ужине скорее оглядываются на него, потому что, как девушки флейтистки и гладиаторы, он скорее не один из гостей, а часть сопутствующих развлечений. Никто не приглашает на обед скучного паразита; Селий должен заработать на еду, будучи остроумным, он должен сыпать остротами и цитировать элегантную поэзию. Он должен затмить других за столом своим стилем и изобретательностью, и все это должно казаться абсолютно неподготовленным и спонтанным.

Разве это не искусство? Профессия? Пока Селий бредет по дороге, он размышляет. Какова судьба неподготовленного моряка? Он утонет. Неквалифицированный солдат будет быстро убит. Художник, скульптор, которым не хватает навыков и подготовки, не найдут клиентов. Они погибнут из-за отсутствия работы. Так и с паразитом: если он не может пойти на обед, он голодает.

Фактически Губка – больший человек творчества, чем, скажем, художник или поэт. Поэт может провести несколько дней или недель, не создавая приличных эпиграмм, художник может позволить своему искусству отдохнуть в ожидании заказов. Тем не менее если Селий не совершенствуется в своей игре и своих навыках, не практикует свое искусство, то без этого ежедневного применения своих способностей его искусство погибнет, и он вместе с ним. Кроме того, Селий должен признать с внутренним содроганием: сегодня был его не лучший день.

Будь проклят этот Манидий и его злобное чувство юмора! Селий называет Манидия другом только потому, что ранее он был его гостем на ужинах, а также посещал один из его обедов. И как писатель Луциан провозгласил:

Вы не пригласите на обед врага, незнакомца или даже случайного знакомого. Он должен быть другом, перед которым вы можете ломать хлеб, и обедать, и доверять ему свои секреты.

Вы никогда не слышали, как люди говорят: «Друг? Как он может

называть себя другом, если он никогда не обедал и не пил с нами?»

Я точно слышал такое.

Человеку можно доверять, только если вы пообедали с ним.

Во второй половине предыдущего дня в банях Траяна Селий присутствовал при разговоре Манидия с товарищем. Прозвучало слово «Кирена» – и Селий ухватился за эту возможность.

«Кирена? Великолепное, экзотическое место! Ты был там? Об этом великом городе так много нужно знать, так много можно сказать. Ах, Африка – ex Africa aliquidsemper novi. Оттуда всегда приходит что-то новое. Вы были бы поражены тем, что можно узнать о Кирене».

Пораженный этой речью, Манидий пригласил Селия на обед на следующий день: «Вы можете рассказать нам все об этом». Взволнованный Селий немедленно принял приглашение и тут же, как только позволили приличия, сбежал из бани Траяна в библиотеку Траяна у подножия холма Эскилины, чтобы узнать как можно больше о Кирене, ибо на самом деле Селий едва ступал за пределы Рима. От деревенского воздуха у него сенная лихорадка.

Ужин начался хорошо. Никто не смог бы посоревноваться с ним в остроумии или оценке способностей шеф-повара! Кто еще смог бы так расслабить своих товарищей по ужину проницательными наблюдениями, уместными комплиментами или острым юмором? Это его стихия. Как говорят те, кто занимается большинством профессий, время наслаждения наступает два или три раза в месяц; для профессионального паразита каждый вечер – праздник.

Проблема возникла вместе со сладкими пирогами, когда Манидий сложил салфетку и невинно спросил о Кирене. Селий немедленно начал отвечать свое домашнее задание.

«Для опасного путешествия, – так он начал свою речь, – я сел на корабль из Остии».

Сразу же заинтересовался бородатый джентльмен из Сирии, который сидел на верхнем диване. «В самом деле? – спросил он. – Какой корабль? Большая часть торговли с Киреной идет через Пуэтоли. Если кто-то плывет из Остии, я хотел бы с ним познакомиться».

Рабы прислуживают на обеде, мозаика

И тут все пошло под откос. Быстро стало очевидно, что сириец – торговец пряностями, который знает и Кирену, и Восточное Средиземноморье так же хорошо, как Селий – путь к собственной уборной. Селий мысленно корчится, вспоминая, как Манидий прикрывает губы салфеткой, чтобы скрыть усмешку, в то время как торговец мягко поправляет его на каждом слове. «Стаи козлов (ibex), летящие на закат? Возможно, вы имеете в виду ибисов (ibis)? Просто козлы обладают плохой аэродинамикой».