Джон Норвич - История Сицилии

Союзные армии на Сицилии встречали восторженно – и по вполне объяснимым причинам. Они освободили остров от диктатуры; что еще важнее, они принесли с собой еду и лекарства для борьбы с малярией, которая до сих пор собирала обильный ежегодный урожай сицилийских жизней. Воцарившаяся политическая неразбериха вдобавок позволила сицилийцам задуматься о самоопределении. Сепаратизм витал в воздухе многие годы; теперь он в очередной раз вышел на первый план, и петиция о превращении Сицилии в независимую республику была подана участникам конференции в Сан-Франциско [199] Проходила в апреле – июне 1945 года в рамках подготовки к созданию Организации Объединенных Наций (октябрь того же года). .

Мафия между тем обрела значительные выгоды от сотрудничества с американской разведкой. Например, к удивлению многих, в 1944 году друг Лаки Лучано, мафиозо Вито Дженовезе (который до сих пор числился в розыске ФБР по нескольким обвинениям, включая убийство) в американской военной форме выступал в качестве переводчика. Когда несколько месяцев спустя Дженовезе был схвачен на крупной тайной афере, подразумевавшей хищение тяжелых грузовиков армии США, следователю пришлось столкнуться с долгими проволочками со стороны военных властей, прежде чем ему неохотно разрешили отправить Вито в Америку на суд – как выяснилось, впустую, поскольку в июне 1946 года все обвинения были сняты в связи с отсутствием доказательств. (Во многом это объяснялось тем, что двух главных свидетелей обвинения застрелили, причем одного – прямо в тюремной камере, где он содержался под охраной.)

Многие мафиозные боссы получили назначение на ответственные посты в администрации просто потому, что не нашлось иных кандидатур. Фашистские предшественники – числом несколько тысяч – бежали; союзники были вынуждены искать им замену и часто опирались на советы своих не слишком-то надежных переводчиков и офицеров по связям. Так, столь печально известные фигуры, как дон Калоджеро Виццини (в прессе он фигурировал как «босс боссов») и дон Дженко Руссо, удостоились назначений на должности, достойные доверия и даже отличия [200] Когда дон Калоджеро умер 10 июля 1954 года, на его похороны пришли несколько тысяч крестьян в черном, вместе с политиками, священниками и другими боссами. О событии написала «Нью-Йорк таймс», а местная штаб-квартира христианских демократов в знак траура закрылась на неделю. . Конечно, не следует отбрасывать вероятность того, что оккупационным властям было на самом деле все равно; их интересовало только спокойствие на Сицилии, пока они наступают по итальянскому «сапогу», а если мафия способна справиться с этим лучше всех, значит, будем сотрудничать с мафией.

В феврале 1944 года союзники передали Сицилию итальянскому правительству; сила сепаратистских настроений на острове была такова, что правительство наконец совершило шаг, который, по мнению многих, ему следовало сделать едва ли не столетием ранее: острову предоставили поразительно широкую автономию – в надежде, что подобная мера не только потрафит сепаратистам, но и придаст сицилийцам новое ощущение политической ответственности. Законодательное собрание обосновалось в королевском дворце в Палермо, появился собственный кабинет министров, каждый из которых назначался на пятилетний срок. Кабинет получил практически полный контроль над производством, сельским хозяйством и горнодобывающей промышленностью, а также весьма широкие полномочия в сфере общественного порядка и коммуникаций. Это были и вправду хорошие новости для жителей Палермо; их город снова сделался административной столицей острова и внезапно обрел сотни новых рабочих мест. Итальянское правительство к тому же все-таки признало, что Сицилия не может дальше существовать в той же нищете, как раньше, и приняло решение о выделении существенных субсидий. Островитяне воодушевились, из этого воодушевления родилась гражданская гордость, которая прежде либо вовсе отсутствовала, либо подавлялась. Деволюция также покончила с сепаратизмом; к 1950 году сепаратистская партия фактически прекратила свое существование.

Мафия, с другой стороны, сохранила прежнее положение в обществе. Усмотрев потенциальную угрозу своим интересам со стороны коммунистов и социалистов – число которых неуклонно росло, – она теперь заключила прочный политический союз с христианскими демократами, что объясняет, почему при сменявших друг друга христианско-демократических правительствах столь многие профсоюзные лидеры добились власти и почему, несмотря на неоднократные обращения, против них не предпринималось сколько-нибудь серьезных действий. Силы правопорядка обычно предпочитали фокусироваться на другом биче Сицилии – бандитизме и разбое. Порой эти бандиты и разбойники оказывались «заодно» мафиози, порой они бесчинствовали самостоятельно; так или иначе они преимущественно разбойничали вне «периметра» мафии и преследовали в основном личные интересы. Величайшим среди них, человеком, который стал легендой и чье имя до сих пор помнят далеко за пределами Сицилии, был Сальваторе Джулиано.

В сентябре 1943 года двадцатилетний Джулиано был задержан карабинерами с двумя мешками зерна с черного рынка. Последовал спор, один из офицеров достал оружие, и Джулиано его застрелил. Затем он бежал в горы. В январе следующего года он организовал побег из тюрьмы восьми своих односельчан. Шестеро присоединились к нему и вместе они стали промышлять бандитизмом, вымогательством и похищениями людей. Сам Джулиано не был мафиозо, но мафия, в особенности cosca Монреале [201] Монреале, известный большинству только своим собором и прекрасными мозаиками, всегда тяготел к мафии. Расположенный выше Палермо, этот городок всегда мог перекрыть подачу воды в giardini (сады), а также контролировать поток товаров, прибывающих в Палермо из глубинки. , его защищала. В его характере было кое-что от Робин Гуда: конечно, он награбил у богатых куда больше, чем раздавал бедным, но он как будто наслаждался этакой грубой справедливостью – например, застрелил почтмейстера своей родной деревни Монтелепре, кравшего посылки из Америки. Кроме того, он был необыкновенно красив. Иллюстрированные журналы Европы и Америки пришли в восторг, когда он вломился в дом герцогини Пратаменто, поцеловал ей руку и выказал должное уважение к ее титулу; это не мешало ему потребовать у герцогини драгоценности, а когда она отказалась – пригрозить похитить ее детей. Даже подобное поведение не слишком запятнало его славу, по крайней мере, если верить легенде о Джулиано: за детьми, которых он похищал, будто бы тщательно присматривали, кормили здоровой крестьянской пищей и давали лекарства, если требовалось. Когда детям становилось скучно, похитители, как гласит легенда, даже читали им сказки; впрочем, поскольку лишь немногие сицилийские разбойники умели читать, вот в это поверить затруднительно.