Уильям Макнилл - Восхождение Запада. История человеческого сообщества

Информация о вооружении, численности войск, тактике ведения войны и прочих подробностях первых арабских завоеваний довольно скудна. См. Reuben Levy, Tlie Social Structure of Islam (Cambridge: Cambridge University Press, 1957), pp.407-45; Friedrich W.Schwartzlose, Die Waffen deralten Araber (Leipzig: J.C.Hinrichs, 1886); Encyclopedia of Islam, s.v. «Yarmuk», «Nehawand», «Al-Kadisiya».

Следует также отметить, что ежедневная молитва могла оказывать на армию в походных условиях такое же психологическое воздействие, как современная армейская муштра. Точные жесты и коллективный речитатив молитвы пять раз в день могли способствовать возникновению чувства солидарности в рядах войск и воспитывать навык беспрекословного подчинения командиру, который первое время был одновременно и священником. Без сомнения, такие упражнения способствовали преодолению хронической беды союза кочевников - межплеменной розни и неподчинения приказам. Кроме того, убежденность в том, что смерть в битве во имя Аллаха послужит залогом попадания в рай, добавляла мужества и отваги каждому воину.

Позднее среди верующих мусульман появится множество легенд, связанных с Али и его сыном Хусейном, который погиб в 680 г., сражаясь с Омейядами. Через некоторое время в исламе произойдет раскол на главные течения шиитов и суннитов, основой которого стал вопрос о правомочности наследников Али в качестве правителей халифата. Однако сразу после гибели Али его сторонники, похоже, были очень немногочисленны.

То, что Али обосновался в Ираке, породило в этой стране множество связанных с ним домыслов и создало в ней благодатную почву для религиозных сект, поддерживающих Али.

Коран был переведен много раз, но в английском переводе его литературная ценность оказывалась почти утраченной. С точки зрения литературных достоинств, лучшим можно считать перевод Э.Дж. Арберри: A.J. Arberry, The Holy Koran (London: Allen & Unwin Ltd., 1953).

Неудивительно, что прямое толкование Корана и хадисов (священного предания) оказалось недостаточным для применения во всех случаях. Тогда исламские законники приняли согласованное мнение сообщества мусульман в качестве дополнительного источника законотворчества на том основании, что Аллах не может допустить, чтобы ошибались все правоверные. Как еще одно основание была принята юридическая аналогия, чтобы расширить круг дел, решаемых на основе шариата. Эти два дополнительных принципа внесли в мусульманский закон элемент неоднозначности и гибкости. Еще один элемент гибкости внесло произвольное толкование хадисов.

Таким путем в течение первых двух столетий существования ислама был разработан действенный свод законов, регулирующий почти все события в жизни сложного урбанизированного мусульманского общества на Среднем Востоке. Четыре ортодоксальные школы законодателей внесли в этот свод некоторые изменения, не задев, впрочем, того незыблемого правила, что ни одно положение, уже внесенное в шариат, ни отменить, ни поправить невозможно. В конце концов это оказалось серьезным тормозом на пути развития мусульманского мира - законы его отличались такой мерой жесткости, какая никогда не была свойственна юридической системе западного мира.

На Дальнем Западе мусульманского мира, в Испании, политическую власть Аббасидов не признавали, хотя правители дома Омейядов, царствовавшие там с 756 г., не провозглашали себя халифами до X в.

Аббасиды были в родстве с Али и широко этот факт рекламировали.

К X в. банковская система, созданная евреями, позволяла переводить средства по аккредитиву на большие расстояния, и финансовые запросы халифов удовлетворялись за счет займов у крупных банкиров Багдада под залог предполагаемых поступлений из всех провинций. См. Walter Fischel, «The Origin of Banking in Medieval Islam», Journal of the Royal Asiatic Society (1933), pp.339-52, 569-604.

Это наследие было опосредовано через христианскую теологию и полемику с исламом, а также проникало непосредственно через языческую философию. См. Louis Gardet and M.M. Anawati, Introduction a la theologie musulmane, essai de theologie comparee (Paris: Librairie Philosophique, 1948), pp. 37ff.

Основной теологический вопрос во времена Аббасидов - вопрос о том, был ли Коран неизреченным словом божьим и потому частью божественной сущности или же он возник в определенное время и, следовательно, был творением божьим, а не его сущностью. До середины IX в. халифы поддерживали последний постулат, но мнение народа, подкрепляемое иногда уличными беспорядками в Багдаде, победило и радикальный постулат о том, что Коран есть часть божественной сущности, стал официальной доктриной.

В определенной мере это изменение доктрины отражает поражение более рационалистического подхода раннего ислама, сторонники которого, например, пытались обходить антропоморфные места в Коране на том основании, что богу, единому, вечному и трансцендентному, по логике, не свойственны человеческие черты. См. Gardet and Anawati, Introduction a la theologie musulmane, pp. 47-60.

Зависимость светской литературы, философии и науки от высокого покровителя объясняет довольно странное, на первый взгляд, географическое положение центров арабской науки и литературы. Они располагались на окраинах мусульманского мира, в Иране и в Испании начиная с X в. В этих странах независимые от центральной власти правители были наиболее давними и прочно стоящими.

См. H.A.R. Gibb, Arabic Literature, an Introduction (London: Oxford University Press, 1926), pp. 14-81; R.A.Nicholson, A Literary History of the Arabs (Cambridge: Cambridge University Press, 1930). В блестящем переводе на английский Эрик Шредер приводит примеры различных жанров арабской литературы и описание мусульманского общества того времени: Eric Schroeder, Muhammad's People (Portland, Me.: Bond Wheelwright Co., 1955).

См. George Marcais, L'Art de Vlslam (Paris: Larousse, 1946), pp. 19-60; M.S. Dimand, A Handbook of Mohammedan Art (2d ed.; New York: Metropolitan Museum of Art, 1944), pp.7-25, 85-91, 132-35; Ernst Diez, Die Kunst der islamischen Volker (Berlin: Akademische Verlagsgesellschaft Athenaion, 1917), pp.7-70.

В Харране (Северная Месопотамия) сохранилось общество ученых-язычников, которые могли передать мусульманским ученым математические знания, унаследованные от древних вавилонян. См. A.Mieli, La Science arabe (Leiden: E.J.Brill, 1938), pp.84-85.

Эти цифры упоминаются сирийским епископом уже в 662 г., а в переводе «Сиддханты» с санскрита на арабский, сделанном при халифе аль-Мансуре (754-775 гг.), индийский способ арифметической нотации приводится на поколение раньше, чем аль-Хорезми использовал эти цифры в новом счислении. См. George Sarton, Introduction to the History of Science, I (Washington: Carnegie Institute of Washington, 1927), 493-530.

О суфизме см.: A.J.Arberry, Sufism: An Account of the Mystics of Islam (London: Allen & Unwin, Ltd., 1950).

Быстрое распространение особого вида ремесленных гильдий, которые иногда приобретали политическое значение в мусульманском мире начиная с X в., можно считать внешним признаком роста этого движения шиитов. См. Bernard Lewis, «The Islamic Guilds», Economic History Review, VIII (1937), 22-26. Неясная история религиозных революционных движений в эпоху Сасанидов (манихейства и маздакизма) может служить своего рода аналогом роста популярности этих исламских сект.