Петр Кропоткин - Этика. Том I. Происхождение и развитие нравственности.

Гоббс(род. 1588 г., ум. 1679 г.). Мы видели, что греческие философы, несмотря на различие их школ, признавали, что нравственные понятия человека представляют нечто, вытекающее из природных наклонностей человека, и что с развитием разумного понимания общественности эти понятия проводятся в жизнь собственными силами человека. Мы видели затем, как Бэкони его современник Гуго Гроцийсовершенно определенно выводили нравственное начало из общительного инстинкта. Мысль стоиков древнего мира, утверждавших, что нравственное в человеке есть нечто присущее его природе, возродилась, таким образом, в новой естественно-научной философии.

Между тем Гоббсзанял совершенно противоположное положение. На его воззрения несомненно повлияли идеи его французского друга Гассенди [93] Учение Гассенди о нравственности будет изложено в следующей главе. . Но нет сомнения, что его презрительное отношение к человеку, которого он представлял себе злым животным, не знающим никакого удержа своим страстям, сложилось у него уже в Англии, во время бурных годов, которыми началась уже с 1639 года революция, свергнувшая и казнившая короля в 1648 году. Гоббс уже тогда с ненавистью относился к революционерам и должен был бежать во Францию, где и написал свое первое сочинение „О Государстве” (De Cive) [94] Революция началась в Англии, как известно, в 1639 году. Первое сочинение Гоббса „О Государстве” (De Cive) вышло сперва в Париже, по латыни, в 1648 г., и только пять лет спустя появилось оно по английски в Англии. Второе же сочинение Гоббса „Левиафан” вышло на английском языке три года спустя после казни короля, в 1652 г. .

При тогдашнем полном отсутствии всяких сведений о жизни первобытных дикарей, Гоббс представлял жизнь первобытного человека, как состояние „постоянной войны каждого против всех”, из которого люди выходили только тогда, когда об’единялись в общество и заключали ради этого „общественный договор”. А потому свое сочинение о государстве Гоббс начал с утверждения, что человек вовсе не то „общественное животное”, рожденное с привычками общественности, о котором говорил Аристотель, а, наоборот, человек человеку волк — „homo homini lupus”.

Если люди ищут себе товарища, то вовсе не в силу прирожденной общественности, а из-за пользы, которой они ждут от других, и из-за страха друг перед другом (Гл. I и II).

„Если бы в человеке существовало чувство общественности”, писал Гоббс, „люди любили бы первого встречного. Мы же ищем себе товарищей не в силу какого-нибудь природного инстинкта, а в силу почтения, оказываемого нам и ожидаемой нами пользы от людей”. „Если люди собрались поговорить, каждый охотно говорит то, что заставляет других смеяться, — очевидно для того, чтобы его похвалили за его прекрасные качества и чтобы их сравнили с недостатками и недочетами кого-нибудь другого из этого общества…” „Я еще раз утверждаю, писал далее Гоббс, что все общество построено на желании почета и удобства жизни; что эти договоры заключаются скорее из себялюбия, чем из стремления нашего к себе подобным”. И он заканчивает этот параграф словами: „таким образом вполне установлено, что происхождение самых больших и прочных обществ явилось результатом не взаимного благоволения людей друг к другу, но в силу взаимной боязни людей”.

На таком поверхностном изображении природы человечества Гоббс и построил свою этику. Эти понятия были для него основными, и он подтверждал их в своих позднейших примечаниях к тексту, очевидно вызванных возражениями против его определений и выводов [95] Так, в примечании к приведенному сейчас параграфу Гоббс писал: „Не отрицаю, что необходимость поддержки в детстве и старости заставляла людей жить обществами: природа толкает нас к исканию общества, но гражданское общество — не простое собрание животных одного и того же вида: оно представляет союзы и лиги, поддерживаемые законами, которые были определены и подтверждены обещанием исполнять их“. Когда же ему возражали, что если бы люди были такие, какими он их описывал, то они избегали бы друг друга, он отвечал: „так они и делают: запирают свои двери, ложась спать, вооружаются шпагой, отправляясь в дорогу “ и т. д. .

Общежития некоторых животных и дикарей — еще не государство, говорит Гоббс; сама умственная одаренность человека мешает людям сплачиваться в общества. Именно вследствие этой одаренности человек человеку враг: и даже та общительность, которую проявляет человек, — вовсе не природное качество, а привито ему воспитанием. По природе каждый человек, призная себя равным каждому другому, пока воспитание не вытравит в нем этой мысли, считает себя вправе причинять другому всякое зло и присвоить себе его имущество. Отсюда — состояние постоянной войны каждого против всех. Из него человек выходит только тогда, когда он бывает покорен другими, более сильными или более коварными; или же когда группа людей, видя опасности взаимной борьбы, входит между собою в соглашение и основывает общество [96] Причина взаимного страха между людьми, зависит отчасти от естественного равенства всех людей и отчасти от их взаимного желания вредить друг другу (там же §§ III и IV). А так как самый слабый человек может убить самого сильного, а равны все, кто может сделать равное, то все люди естественно равны между собою. Существующее теперь неравенство введено было гражданским законом (§ III). До этого, при естественном праве, каждый сам является верховным судьей средств, которые он употребит для самосохранения (§§ VIII и IX); в силу этого „природного права” все принадлежит всем (§ X). Но так как это состояние вело бы к войне, то люди вступили в общественный договор, которым устанавливался мир, и в силу „закона природы” все обязывались соблюдать этот договор. .

Насколько ошибочно было представление Гоббса о первобытном человеке мы знаем теперь, после того, как ознакомились с жизнью первобытных дикарей, а также и громадного большинства животных на материках, еще слабо заселенных людьми. Теперь нам ясно, что общественность представляет такое сильное оружие в борьбе с враждебными силами природы и другими животными, что она развилась у многих стадных животных гораздо раньше появления на земле человеко-подобных существ. А потому, для развития ее у человека не потребовалось ни „общественнаго договора”, ни „Левиафана-Государства“.

Ясно, что из своего понимания основ человеческого общества Гоббс выводил и „Законы природы” которые он ставил в основу общественного строя; а так как он был ярый консерватор, слегка прикрывавшийся народными требованиями (он стоял за старый королевский порядок и за претендента на престол во время Кромвелевской республики), то он и выставлял основами государства крепостнические стремления своей партии, а с другой стороны такие общие начала, с которыми все могли согласиться.