С Далин - Китайские мемуары. 1921—1927

Докладчиком по вопросу о революционном движении молодежи на Востоке был Ш. Забиров. Он поделился опытом работы среди молодежи в советских республиках Средней Азии и сформулировал некоторые организационные принципы работы среди молодежи колониальных стран.

Следует сказать, что практического опыта работы среди молодежи колониальных и полуколониальных стран тогда еще ни у кого не было. Мы знали, что в некоторых странах Востока существуют различного рода организации молодежи — от действительно революционных до реакционно-религиозных. Необходимо было рассмотреть вопросы об отношении к этим организациям, о создании комсомольских ячеек внутри некоторых из них.

Особо важное значение приобрело выступление

Л. Шацкина о тактике Коммунистического интернационала молодежи в колониальных странах. Он отмстил, что народы этих стран находятся на различных стадиях экономического и общественного развития. В качестве примера докладчик привел Японию, Китай, Корею и Монголию. При большом разнообразим экономического, социального и политического развития невозможно было установить единую тактику для всех восточных стран.

Столь же разнообразным по своему характеру являлось и движение молодежи в этих странах. «Это ясно доказывает нам,— говорил Шацкин,—что мы не можем заранее в точности наметить тактику работы Исполнительного комитета на Востоке».

Было очевидным, что при наличии массовых объединений молодежи в странах Востока задача заключалась в создании комсомольских ячеек внутри этих организаций. Более сложным был вопрос о том, как поступать в тех случаях, когда нет никаких объединений молодежи. Создавать в этом случае общий революционный, но еще не коммунистический союз молодежи или же приступать сразу же к созданию комсомольских организаций? Л. Шацкин, говоря о колониальных странах, считал возможным допустить некоторые массовые ассоциации в Коммунистический интернационал молодежи с правом совещательного голоса.

Я рассказываю здесь о выступлении Л. Шацкина, поскольку он был наиболее осведомленным в этом вопросе. Вместе с тем его выступление показало, что в 1921 г. Коммунистический интернационал молодежи только приступал к работе в колониальных и полуколониальных странах, что было еще много неясностей и нерешенных вопросов. Но так или иначе, надо было переходить к делу и решать вопросы на ходу — по мере их возникновения, в зависимости от сложившейся обстановки в каждой стране в отдельности.

В Китае первый социалистический союз молодежи был создан в Шанхае в конце августа 1920 г. Вслед за Шанхаем организовались такие же союзы в других городах. Они состояли почти исключительно из студентов. Руководящее положение в социалистических союзах молодежи занимали коммунисты, однако в состав этих организаций входили и анархисты и содна.листы реформистского толка. Нельзя сказать, что это были люди уже окончательно сложившихся политических убеждений, скорее, это были группы радикальной молодежи, занимавшиеся изучением социализма. Стремление студенческой молодежи к политической деятельности отражало поворот в общественной жизни Китая от патриархально-конфуцианской 'идеологии с ее пиетизмом к новым идеям, провозглашенным Октябрьской революцией в России. Поворот этот выражал глубокие изменения, происшедшие в социальной структуре китайского общества, возникновение новых сил, способных вести борьбу за социальное освобождение и национальное возрождение китайского народа, подавленного собственными эксплуататорами, прежде всего крупными землевладельцами, и иностранным империализмом.

Характерным для китайского студенчества двадцатых годов было своеобразное «хождение в народ». Передовые представители студентов читали лекции по различным отраслям знаний, а некоторые оставляли учебу в институтах и университетах, поступали рабочими на фабрики и заводы, создавали рабочие союзы, вели социалистическую пропаганду среди фабрично-заводского пролетариата.

Л. А. Шацкин

Весной 1921 г. общее число членов социалистических союзов молодежи Китая достигло тысячи человек. И тогда стал вопрос о созыве первого всекитайского съезда. Для этой цели в Шанхае было организовано временное Центральное бюро.

II Конгресс Коммунистического интернационала молодежи закрылся 23 июля. На последнем заседании было принято решение о переводе ИККИМ из Берлина в Москву,

Месяц, который я провел на III Конгрессе Коммунистического Интернационала и на II Конгрессе Коминтерна молодежи, был для меня целым университетом. Будучи потом в Китае, я часто думал о том, как трудно было бы мне работать, если б я не «учился» на этих двух конгрессах. Ведь такие проблемы, как отношение к различным некоммунистическим организациям, взаимоотношения комсомольских организаций с коммунистической партией, работа в профессиональных союзах и т. д., были общими для всех стран.

До тех пор у меня был опыт работы только среди советской молодежи. В первые же дни Февральской революции я был избран членом совета ученических депутатов в гимназии, в которой я тогда учился. Летом 1917 г. вступил в Группу социалистической молодежи г. Орла. В 1918 г. эта группа реорганизовалась в союз учащихся-коммунистов. Был членом бюро этого союза. Одновременно вступил в орловскую организацию Союза рабочей молодежи «III Интернационал».

В апреле 1919 г. на I Всероссийском съезде Союза учащихся-коммунистов меня избрали в состав ЦК, затем в бюро ЦК. После слияния Союза учащихся-коммунистов с РКСМ я был назначен заведующим школьным отделом ЦК РКСМ.

После II съезда РКСМ был командирован в Оренбург для работы по организации комсомола в прифронтовой полосе, в районах, освобождавшихся Красной Армией от белогвардейских полков атамана Дутова. В Оренбурге был членом губернского оргбюро, а затем в марте 1920 г. на первом оренбургском губернском съезде комсомола был избран в состав губ-кома РКСМ.

После съезда перед нами встал вопрос о работе среди казахской молодежи. В связи с этим меня командировали в Москву, в ЦК РКСМ. Наша инициатива была одобрена, и вскоре я был назначен секретарем Кирбюро ЦК РКСМ в Оренбурге, который в то время был столицей автономной Казахской (тогда ее называли Киргизской) республики.

После III съезда комсомола, на котором я был делегатом от оренбургской организации, меня «перебросили», как тогда говорили, на комсомольскую работу

з Ярославль.

Через несколько месяцев, в мае 1921 г., меня вызвали в Москву к секретарю ЦК РКП (б) Е. Ярославскому. Он спросил о моем отношении к переходу на работу в Коминтерн в качестве уполномоченного ИККИМ на Дальнем Востоке и члена Дальневосточного секретариата Коминтерна. Я сказал, что о Дальнем Востоке знаю только по школьному учебнику географии, что из иностранных языков обучался только в гимназии немецкому и французскому, что никакого опыта в предлагаемой работе не имею. Ярославский выслушал меня и сказал, что все узнаю, работая. Что же касается опыта работы среди молодежи Востока, то «он у вас имеется, вы ведь были секретарем Кир-бюро ЦК РКСМ». Через несколько дней я получил решение о моем назначении.